Драгоценность, которая была нашей

С первого взгляда Морс отнес Кемпа к разряду людей, кичащихся тем, что они оксфордцы, но вместе с тем отдавал себе отчет, что может снова промахнуться. Бородатый, на вид сообразительный мужчина неприятно привлекательной наружности (лет за тридцать — приблизительно в возрасте Шейлы?), присевший только после того, как смахнул носовым платком пыль с предложенного стула, очевидно, был уведомлен (Шейлой?) или слышал краем уха (толки неизбежны) о том, что произошло. На иных могло бы произвести неприятное впечатление то, что он шепелявил. Только не на Морса.

— Абшолютно бешценный, иншпектор!

— Не могли бы вы рассказать нам поподробнее о Волверкотском Языке, сэр?

Кемп оказался во всеоружии. Открыв черный портфель, он вытащил кипу голубоватых листков и вручил по одному, протянув через стол, Морсу и Льюису.

ВОЛВЕРКОТСКАЯ РЕЛИКВИЯ

За последнее столетие с небольшим археологи и историки познакомились с великолепным мастерством ремесленников позднесаксонского периода, особенно сенсационной была сделанная в 1931 году находка золотой Пряжки в Волверкоте. Эта находка стала еще более ценной после того, как обнаружилось, что она полностью совместима с Языком, имеющим сертификат подлинности и находящимся в коллекции некоего Сайруса К. Палмера-младшего, гражданина города Пасадена, Калифорния. Эмалированный в технике клуассон грушевидный Язык оправлен массивным золотом, украшен стилизованным орнаментом филигранной работы и (первоначально) тремя крупными рубинами. Он с удивительной точностью подходит к эшмолеанской Пряжке. Если обратиться к другим доказательствам их идентичности, достаточно вспомнить о древней надписи на Языке (АЛ/ФРЕД [6] МЕКНЕ/Х1 ГЕВИР/КАН), которая по конфигурации букв и гравировке идентична надписи на золотой Пряжке, в которую (как единогласно утверждают эксперты) когда-то вставлялся Язык.

Благодаря филантропическому жесту мистера Палмера и великодушию его супруги миссис Лауры М. Стрэттон Язык вскоре вновь соединится с Пряжкой. Как утверждает доктор Теодор Кемп из Эшмолеанского музея, большой проблемой остается установление подлинного предназначения этого прекрасного произведения искусства, которое отныне будет известно под названием «волверкотская реликвия». Остается загадкой, была ли эта Пряжка частью какого-то королевского одеяния или служила каким-то символом, а может быть, использовалась в ритуалах. Единственно, что можно сказать со всей определенностью, это то, что волверкотская реликвия — Язык с Пряжкой, наконец-то так счастливо воссоединившиеся, будет числиться среди самых прекрасных сокровищ Эшмолеанского музея.

— Это вы написали, сэр? — поинтересовался Морс.

Кемп горестно кивнул. Все пошло прахом, все отменено (как сразу понял Морс), и уже подготовленная во всех деталях церемония, и презентация, и пресса, и телевидение. О Боже!

— Даты королей и королев мы учим в школе, — сказал Морс. — Плохо, что начинаем только с Вильгельма Первого.

— Нужно начинать много раньше, инспектор, много, много раньше.

— Э, что касается меня, то я только так и поступаю. — Морс пристально посмотрел на мертвенно-бледное лицо человека, сидевшего напротив него. — Что вы делали сегодня между половиной пятого и четвертью шестого, доктор Кемп?