Драгун, на Кавказ!

– Внимание, все! Ускоряемся! – крикнул Хофман. – Аллюр галопом марш, марш!

Тимоха чуть опустил поводья и, причмокнув, дал ещё сильнее шенкелей.

– Вперёд, Чайка, вперёд!

Кобыла понеслась по огромному манежному кругу, обгоняя более медлительных. Ветер обдавал лицо и свистел у ушей всадника.

Он скачет! Он сам скачет во весь опор! Восторг был неописуемый!

– Внимание! Команда для всех – стоой! – донёсся крик берейтора, и Гончаров подтянул на себя поводья. Чайка снизила скорость бега, перешла на шаг, а затем остановилась.

– Всем спешиться! В две шеренги стройся! – донеслась следующая команда, и новобранцы поспешили занять своё место вместе с лошадью в длинном строю.

– Завтра состоится выпуск тех двух взводов, что начали обучение в нашем эскадроне раньше вас, – объявил поручик Кравцов. – А после того вы пойдёте получать для себя личное оружие, – оглядел он новоиспечённых кавалеристов. – Подгоняете всю выданную оружейную амуницию к уже имеющемуся у вас конскому снаряжению и потом готовьтесь к трёхдневному выходу в степь. Рано вам, конечно, ещё выходить из манежа, ну да ничего не поделаешь, начальство с этим торопит. Через месяц у вас уже тоже состоится выпуск, а вы ещё многим у нас не овладели. Похоже, что придётся вам навёрстывать всё это в строевом эскадроне.

Глава 4. На выходе

– Полуэскадрон, по коням! – скомандовал штабс-капитан, и сотня драгунов, только что закончивших обучение, вскочила в сёдла. – Равняяйсь! Смирноо! Сабли вон! На плеечо! На карааул!

Кавалеристы замерли с оружием в руках, салютуя начальству и всему выстроенному по случаю проводов запасному эскадрону.

– Сабли в ножны! В походную колонну справа по четыре, направляющим первый взвод! Маарш!

Штатные трубачи, литаврщик и барабанщики ударили Преображенский, или как его ещё называли, Петровский марш. Мимо приведённых только вчера с гарнизонного плаца рекрутов в серых мундирах и взвода Гончарова проходили ровные ряды драгун-кавалеристов.

– Скоро и мы вот так же в горы, – вздохнув, проговорил Антип. – Говорят, месяц нам только остался. А октябрьская дорога туда ох какая непростая, этим ребяткам-то чуток полегче нашего будет.

– Разговорчики! – прикрикнул стоящий с правого фланга унтер. – Рты свои закрыли, балаболы, проводы как-никак идут!

– Сабля легкокавалерийская, образца одна тысяча семьсот девяносто восьмого года, с одним широким долом, в ножнах и с темляком, – оружейный каптенармус подал Тимофею отдельно ножны и сам клинок. – Наточить её нужно, тупая она совсем. К младшему унтер-офицеру Степанову Илье Прокопьевичу обратись, он тебе за гривенник её так выправит, что лезвие острее бритвы станет, а заодно и штык к ружью подточит. Не пожадничай, мой тебе добрый совет, Гончаров. У тебя сабельные ножны деревянные, обтянутые сверху кожей, в них заточка долго сохраняется, в отличие от щегольских железных. Да и легче ведь такие, чего же на себе зазря тяжести таскать? В этом нам, конечно, сильно повезло, только лишь полки Кавказской инспекции нонче при саблях остались, все же остальные драгуны при палашах. А палаш что? Палаш – это, считай, всё тот же меч, только лишь слегка облегчённый. А ведь всё одно, как бы ни уменьшали его вес, а он гораздо тяжелее любой сабли будет. Да и удобства в нём такого нет при рубке. Ну да при Павле Петровиче, однако же, всех на эти палаши окромя четырёх полков перевели. Так, ладно, идём дальше. Ружьё драгунское образца одна тысяча семьсот семьдесят пятого года, сейчас его драгунским мушкетом велено называть. Оно со штыком, с чехлом под него и ремнём. Проверяй давай. Гляди, чтобы курок бил по огниву хорошо, ежели он у тебя резко ударяет, значится, и подогнивная пружина в замке исправна.

Тимофей осмотрел ствол, проверил винт курка, взвёл его и нажал на спуск. При ударе кремня об огниво сверкнули искры, и он удовлетворённо кивнул:

– Всё исправно.