Драйв Астарты

– Отлично, Луи, – произнес Папа. – Вот как полезно бывает прочесть «Pater Noster». Господь всегда помогает тем, кто искренне к нему обращается… Скажите, Гисли, а существует ли в вашем язычестве представление о том, кто ваш ближний?

– У нас всё более конкретно, док Климент, – ответил Орквард. – Есть друзья, а есть недруги. Есть ещё люди, которые могут стать друзьями. Хорошие знакомые…

– Ясно. А католики могут оказаться вашими друзьями?

– Запросто, док. Например, Зирка, которая жена дока Кватро. Или вон те парень с девушкой, которые в зале. Мы вчера подружились в… Ну, в общем, мы гуляли.

– В пабе в Труа-Риверес, – с улыбкой уточнил Папа, – я уже наслышан. Поселки тут маленькие, люди общительные, сплетни распространяются быстро… А что скажет Кватро? Существует ли в его мировоззрении представление о ближнем? А?

Меганезийский математик, с хрустом, потянулся.

– Если это был вопрос, то я хотел бы уточнить: вы имеете в виду интуитивное представление, или некий формализованный критерий?

– Первое есть врожденное свойство всех потомков Адама, поэтому – второе.

– Тогда так, – сказал Чинкл. – Среди окружающих людей есть те, с которыми у нас возникают отношения общности интересов. Это друзья или хорошие соседи. Их относительно мало. С остальными всегда существует некий конфликт интересов, и требуется компромиссный или компенсационный договор. С большинством людей договор принципиально достижим. Они аналогичны ближним в той терминологии, которую несколько минут назад изложила доктор Ретел.

– А те, с которыми договор принципиально недостижим? – Спросил Климент XV.

– С ними невозможно иметь дело по-человечески, – ответил меганезиец. – Значит, единственный метод, это относиться к ним, как к явлениям дикой природы.

– Если они мешают, то их надо отстреливать, – спокойно уточнил Руджи Виола.

– Или, если ещё не мешают, но скоро точно начнут мешать, – добавил Орквард.

– Да что вы такое говорите! – Возмутилась доктор Сандри Ретел.

– А что мы такое говорим? – Спросила Лерна. – Что, по-вашему, неправильно?

Астрофизик, от избытка чувств, всплеснула руками.

– Вы, меганезийцы, иногда ужасаете меня своим пулеметным фанатизмом.

– Я не меганезиец, – поправил Орквард, – я гренландский неандерталец.

– Да ну вас, – буркнула она. – Вроде бы, образованные культурные люди…

– Внимание! – Ароизнес Папа, и поднял руку, так, что свет ламп блеснул на перстне святого Петра, – сейчас доктор Чинкл со свойственной математикам четкостью определил нижний предел требований к человеку. Церковь предъявляет к человеку значительно более высокие требования, а критерий доктора Чинкла показывает нам уровень, падение ниже которого лишает человека человеческой сущности, лишает человека способности сопереживать, способности понимать интересы ближнего, способности к познанию божества в каком бы то ни было смысле. Посмотрите: даже дикари по-своему познают Творца через мнимое одушевление его творений: неба и небесных светил, земли, рек, морей, растений и животных. Даже совсем, кажется, неверующие люди, как например, доктор Чинкл, познают Бога через ту гармонию, которую Господь заложил в фундамент природы, и через принцип сопереживания, который Господь вдохнул в первого человека… Кватро, вы не согласны со мной?

Меганезиец улыбнулся и утвердительно кивнул.

– Конечно, я не согласен. Вы, док Климент, занимаетесь сейчас тем самым мнимым одушевлением природных феноменов, которое только что приписали сообществам дикарей. Это относится и к биосоциальным феноменам, таким, как сопереживание.

– Вы любите свою жену? – Внезапно спросил Папа.

– Да, – ответил Чинкл, – а вас это удивляет?

– Ничуть не удивляет. Скажите, а ваша любовь это тоже природный феномен?

– Разумеется, – спокойно подтвердил математик.

– Ну, если так… – Климент XV остановился рядом с Чинклом. – …то меня ничуть не удивляет, что вы и Бога называете природным феноменом. Называйте на здоровье.

По залу прокатились смешки, аудитория оценила эту своеобразную шутку.

– Где вы учились софистике, док Климент? – Невозмутимо поинтересовался Чинкл.