Драккары Одина

— Мне понадобятся люди.

— Я разрешаю тебе взять не более пятерых. Все-таки это моя земля, и я не могу допустить здесь большого количества вооруженных иноземцев.

— Хорошо, я возьму пятерых. И вечером мы будем снова здесь...

Людовит понимающе кивнул и посмотрел на Болеслава. Даже очень внимательный наблюдатель не смог бы распознать в этом взгляде нечто большее, чем просто взгляд отца на своего сына.

* * *

Кетиля и Виглифа Беспалого похоронили на берегу, выложив их могилы камнями в форме лодки. Эти викинги не могли позволить себе богатые захоронения, тем более что смерть свою приняли на чужбине. Оба давно уже связали себя с ремеслом морских разбойников и потеряли связь с родственными кланами. У Кетиля вообще мать была родом из Нортумбрии. Отец погиб более десяти зим тому назад. Виглиф Беспалый с пятнадцати лет рос сиротой и находил пристанище у разных вождей, многих из которых уже не было в живых.

Рагнару вдруг ярко припомнилась картинка из детства. Похороны его деда, знаменитого Асмунда, грозного вождя викингов, опустошавших побережья Британии, Ирландии, морского дьявола, как называли его христиане, человека, чья жизнь неоднократно висела на волоске. О его смерти объявляли не раз, но он выживал, как будто таинственным образом, принося обильные жертвы верховному асу Одину и морскому богу Ньерду, которого почитал чуть меньше, чем главного правителя Асгарда. Мертвого Асмунда с великими торжествами поместили на драккар вместе с оружием и серебром, а затем подожгли ладью...

Пылающий корабль, на котором Асмунд отправился в свой последний путь, оставил неизгладимый след в памяти маленького Рагнара. Он как будто увидел свою собственную смерть сквозь незримую толщь времени. Но все это случится потом, потом... Существовала ли на самом деле Вальхалла — в этом он уже не был так уверен, как в детстве.

Рагнар посмотрел на море, где покачивался на волнах «Око Дракона», первый драккар, над которым он принял командование. Он был похож на гигантскую птицу, прилетевшую из неведомых земель, и только голова этой птицы, голова дракона, напоминала всем и каждому — это викинги, северные воины, не знающие жалости даже к самим себе.

Этот князь Людовит... он странен, загадочен и насмешлив. Кто для него Рагнар? Заносчивый юнец, который лишь пользуется славой предков, сам не способный ни к чему?

— Ты помнишь, Хафтур, — обратился сын Стейнара к стоящему рядом старому викингу. — Кто открыл Одину тайну Рагнарека — гибели Богов?

— Пророчица вельва, — ответил Хафтур, быстро взглянув на Рагнара. К чему это он?

— Верно, — задумчиво произнес Рагнар, вспоминая разговор с князем.

— Теперь-то ясно, что вопросы Людовита не были случайными. Он хотел показать мне, что моя судьба укрыта от меня...

Рассказы скальдов из детства Рагнар помнил хорошо. Но теперь все это как будто обретало иной смысл.

— Кто? — не понял его Хафтур. Он видел, что старший сын ярла чем-то отягощен, его мучают тайные мысли, наверное, смерть двух викингов прошлой ночью потрясла его своей необычностью. Ведь Рагнар, несмотря на высокомерие, был еще весьма неопытен и мало что видел в жизни, в своих поступках опираясь лишь на рассказы отца и других старших. Ко многому он должен прийти сам, своей дорогой. А дорога викинга — это холодное море, выбирающее себе жертвы, это кровь, смерть, жестокость...

— Князь, Хафтур, князь, — разжал губы Рагнар, словно само имя Людовита теперь вызывало у него отвращение. — Но я приму вызов, чего бы мне это не стоило!

Остальные викинги, окружившие могилы своих товарищей, почти не прислушивались к тому, что говорил Рагнар. Их души сжигала жажда мести. Но кому мстить? Нечто, обитавшее в Башне, для них не имело формы, плоти, было неопознано и неузнаваемо.

Хотя не все думали так. Не очень-то склонный к суевериям Дитфен, готовый поклоняться любому богу, лишь бы этот бог помогал ему. Этот несостоявшийся христианин и неумелый в обрядах язычник, и Хафтур, многоопытный боец, видавший поклонников разных богов, но во всем привыкший полагаться на собственное мнение, — только эти двое обратили внимание остальных на то, что меч Виглифа был в крови, а Кетиль успел ударить кого-то ножом. Кого? Дитфен по-прежнему считал, что в башне есть подземный ход. Хафтур же, осмотрев раны погибших, ужаснулся от мысли, пришедшей ему в голову. Эти двое... убили сами себя! Неужели это так?

О своей догадке, однако, он никому не стал говорить вслух. Все это было так странно...

* * *

Вечер приблизился незаметно. Как и накануне, викинги бросили жребий. Первым судьба выбрала Олафа. Он усмехнулся, подумав о том, что встретится с призраком в длинном одеянии христианского монаха. Все станет ясно как божий день. Викинги молчали, им оставалось выбрать второго.

— Я иду с ним, Рагнар, — неожиданно заявил Хафтур. — И ты это знаешь.

— Да, я это знаю, Хафтур, — кивнул Рагнар, испытывая облегчение, смысл которого был понятен только ему одному.

— Зачем, Хафтур? — Олаф поднял на него глаза, сознавая, что ничего изменить уже нельзя.

— Олаф, мальчик мой, так угодно судьбе.

— Но ты даже не испытал ее?

— Испытание в моем выборе...