Драккары Одина

Остальные викинги, слушая их разговор, втайне были рады тому, что Хафтур так привязан к Олафу. Это отодвигало смерть от каждого из них еще на одну ночь. Одно дело — вступить в бой с вооруженным соперником в открытом противостоянии, и совсем другое — мучиться в неизвестности, не понимая, откуда и в каком обличье придет смерть. Колбейн привел с собой четверых: Бьерна с острова Ведер, Свена Маленького из Западного Фолда, Ингульфа из Гатса и Аскольда из Бирки.

Когда солнце коснулось верхушек деревьев, у башни снова появился князь Людовит со своими дружинниками. Он был одет в зеленый камзол наподобие тех, что носят германские и франкские дворяне, а на шее у него висела золотая цепь с бриллиантом в оправе. Всем своим видом он излучал спокойствие и уверенность.

Рагнар собрал все свое мужество, чтобы выглядеть равнодушным и отрешенным от забот. Он был вождем норманнов — все остальное не имело значения.

— Я хочу видеть тех, кто...

Рагнар молча указал на Хафтура и Олафа.

— Это вам, — сказал князь, протягивая Хафтуру фляжку. — Прекрасный крепкий эль. Он взбодрит вас. — И, чтобы отбросить сомнения, князь сам сделал из фляжки несколько глотков.

Хафтур кивком поблагодарил его, взяв фляжку. Пока все это происходило, Дитфен наблюдал за ними из-за спин норманнов, пытаясь разгадать тайный замысел Людовита. Пока же он не находил в поведении князя ничего подозрительного. «Кровь на оружии викингов, — думалось ему. — Только умалишенный будет утверждать, что князь здесь ни при чем». Мнение же норманнов, которые видели в событиях прошлой ночи что-то колдовское, представлялось ему мнением людей, погрязших в поклонении языческим идолам. Ибо в его понимании, никто никогда не видел ни Одина, ни Тора, ни Фрейю, ни остальных богов этого северного народа, а поклонялись они лишь каменным и деревянным идолам, наподобие тех, что есть в земле венедов.

Сакс не видел большой разницы между Свентовитом и каким-нибудь Ньердом, разве что облик у них был разный. Но у каждого племени свои представления о духах. У тех же ирландцев боги то чужеземцы, когда-то покорившие Ирландию, то какие-то фирболги, полубоги-полулюди, способные умереть, но также способные жить очень долго.

А что касалось тех, с кем его сейчас связала судьба, то... Они удивляли его, эти норманны, беспощадные, жестокие в боях, смелые воины, готовые биться до последнего вздоха, — они вдруг становились нерешительными и сомневающимися, лишь только дело касалось чего-то сверхъестественного. Конечно, они старались не подавать вида, но легче от этого не становилось никому из них. Рагнар — слепец, очарованный наваждением женского тела, он погубит всех и себя самого, а Ягмира, эта надменная красавица, лишь посмеется над ним. Дитфен подошел к Хафтуру и тихо сказал, убедившись, что их никто не слышит:

— Лучше всего вам остаться в маленькой комнате, чтобы вас не застали врасплох.

— Благодарю за совет, сакс, — улыбнулся Хафтур. — Может, я больше не увижу тебя, но ты не теряешь разума. В этой башне не водятся призраки.

Дитфен кивнул и отошел.

* * *

Едва только Хафтура и Олафа закрыли в башне и норманны уселись вокруг костра, один из новоприбывших, Аскольд из Бирки вдруг заявил своим товарищам:

— Клянусь моим щитом, что дал мне отец, я видел этого князя в Готланде. Он был там, но одетый как простой купец!

— Купец? — вскрикнул Дитфен и чуть не прикусил себе язык. — Купец, купец...

Все смотрели на него, как на помешанного.

— Аскольд говорит правду, — начал объясняться сакс. — Когда я увидел князя, то подумал, что уже встречал его, но где? Теперь вспомнил: он был среди разбойников Готшалка...

— Готшалка? — оживились викинги, которым было известно это имя. — Правду говоришь, сакс?

— Клянусь Зернебоком! [32]— Дитфен и сам все еще не мог осмыслить эту новость, неприятно удивившую его.

— Как мог князь оказаться среди людей Готшалка? — недоумевал Рогнвальд, разрывая руками большой кусок жареной свинины, что дал им на ужин князь.

— Я сам этого не могу понять, — отвечал Дитфен, не обращая внимания на то, что все мясо расхватали новые друзья, не оставив ему и кусочка.

— Возьми, Дитфен, — Рагнар отрезал ножом мясо от своей доли. — Так ты видел князя?

— Он стоял чуть дальше, чем стоит от меня Аскольд. — Дитфен быстро жевал, похожий на изголодавшегося пса. — И вот что я еще скажу, — он помедлил, сознавая, что ему могут не поверить. — Может, он сам и есть Готшалк?..

* * *

Взяв зажженный факел из рук Гуннара, Олаф уловил во взгляде викинга что-то, похожее на сожаление.

Он смотрел на юношу так, как смотрят на тех, кого отметила смерть. И ее дыхание Олаф ощутил сразу же, как только за ними закрылась дверь. Эта башня — как могильный склеп. Живыми они отсюда уже не выйдут, и завтра на рассвете товарищи по оружию вынесут наружу их мертвые тела. Где же будет его душа? Олаф верил в Асгард и... не верил. Но загадочная богиня Нертус, чей амулет он носил с собой, один раз уже спасла ему жизнь. Разве нет? Мучимый сомнениями, Олаф припомнил слова старого скальда, которого слушал прошлой зимой: