Драккары Одина

Калеб отступил чуть назад, как бы приглашая следовать за собой. Олаф шагнул в проем, и тут на него обрушился удар того, кто стоял, прижавшись к стене.

Олаф почувствовал, что его будто придавили сверху тяжелой плитой. Он упал, потеряв сознание.

* * *

Холодная вода падала на него откуда-то сверху. Он лежал, судорожно корчась, как пойманная рыба на берегу хватает жабрами воздух. Дыхания не хватало, грудь распирало от надсадного хрипа.

— Ожил, — сказал кто-то над его ухом на том же ломаном датском... Калеб?

Олаф открыл глаза, увидев над собой лицо советника князя.

— Ну, как? — черные глаза Калеба блестели чужеземной недосказанностью, словно это было существо нечеловеческого рода. — Успокоился?

— Где амулет? — повторил свой вопрос Олаф.

— Ты получишь его, обещаю, — сказал другой голос, странно знакомый.

Олаф приподнял голову, посмотрев на того, кто это сказал. Человек стоял, спиной к нему, длинный плащ, похожий на плащ конунга Харальда Хорфагера, которого Олаф видел один раз в жизни, а волосы? Эти волосы были похожи...

Человек обернулся, не заставляя молодого викинга гадать, и Олаф ощутил внутри холодок безумия. Перед ним стоял... князь Людовит?!

Олаф закрыл глаза и вновь открыл. Но ужасное видение не исчезло. Выходит, мертвые странники существуют. Но самое удивительное, они могут возвращаться туда, где жили раньше. И выглядеть совсем как живые люди.

Олаф собственными глазами видел, как князю отрубили голову. Рагнар сунул ее в кожаный мешок. И вот Людовит стоит здесь, целый и невредимый! Как такое могло быть? «Здесь не обошлось без колдовства», — решил Олаф.

— Занятная эта штука, жизнь! — усмехнулся Людовит, искренне наслаждаясь неподдельным изумлением викинга. — Думал, убили меня? А? А я жив и буду жить вечно...

Олаф только сейчас почувствовал, что его руки связаны за спиной. Иначе бы... Но что можно сделать с колдуном?

Людовит сделал пару шагов и навис над юношей, как хищная птица, рассматривая молодого норманна, будто видел впервые.

— А ты молод. На тебя я бы и не подумал. Верно, Калеб?

Лысый советник почтительно склонил голову.

— Почему, норманн, ты носишь амулет древней богиня Нертус? Кто дал тебе его?

Олаф молчал. После смерти Хафтура, казалось, ничто не могло бы напугать его. Он хотел умереть и только ждал, когда все закончится.

— Не хочешь говорить? — Людовит раздумывал — У меня есть средства для того, чтобы ты стал более разговорчивым. — Забери его!

Телохранитель князя, тот, кто обливал юношу водой, кликнул своих помощников. Олафа увели.

* * *

Людовит откинулся на спинку кресла, искоса поглядывая на Калеба. Этот человечек из южных земель не так уж прост. Князь всегда с некоторым недоверием относился к жрецам и колдунам, подозревая их в мошенничестве. Но следует все же признать, что иногда их предсказания сбываются. Это касалось и прошлой ночи, когда диск луны побагровел, словно на него пролилась кровь некоего небесного существа, и тех слов Калеба относительно присутствия среди норманнов человека, которому покровительствует Нертус, древняя жестокая богиня германцев, которой приносили человеческие жертвы. Князь был уверен, что узнать о таком человеке от кого-то из норманнов Калеб просто не мог. Но его слова сбылись! Все это было странно, загадочно, и требовало к себе особого внимания.

Князю пришлось тайно похоронить своего брата-близнеца, с которым они были похожи как две капли воды. Погибший брат был более склонен к магическим тайнам, и именно он больше привечал Калеба, убеждая второго брата в необходимости более внимательного отношения к потустороннему миру.

Оставшийся в живых брат был недоверчив и подозрителен. Он признавал колдовство как мрачную и таинственную сторону бытия, однако был уверен в собственных силах. А в общем, одно другому не мешало. Его погибший брат поклонялся темным божествам, и это приносило свою прибыль. В этом и заключался один из секретов Людовита-Готшалка. Когда один брат сидел у себя в замке, второй под видом купца Готшалка пиратствовал на побережье. Братья были так близки, что даже женились на родных сестрах, правда, у тех была разница в годах. Одна сестра родила сына Болеслава, вторая — Ягмиру. Однако судьба так распорядилась, что сестры умерли от схожей болезни, когда достигли сорокалетия. Братья больше не женились, но имели наложниц. Прошлой ночью, когда луна обливалась кровью, норманны убили того брата, который был отцом Ягмиры. И, таким образом, Болеслав остался наследником княжеского титула своего отца, не вступая во вражду с дядей, как могло случиться, если бы на встречу к норманнам поехал другой брат.

Но оставшийся в живых Людовит обладал поистине дьявольским чутьем на опасность. Он любил брата, но своя жизнь ему была дороже. Кроме того, в последнее время брат, по-видимому, заболел какой-то тяжкой болезнью, приводившей его в исступление и помешательство. Именно его крик слышал Олаф той ночью, когда викинги ночевали в замке.