Драко Малфой и Солнечный путь

Шеймус прижался спиной к широкой груди драконолога, откинулся головой на мускулистое плечо и, закрыв глаза, подставил губы.

— Пошли к тебе, — прошептал он, когда его рот оказался свободен. Взволнованное дыхание над ухом яснее слов говорило, что отказа он не получит и что обладателю его уже неинтересно, что Шеймус делает вне спальни после отбоя.

Неизвестно, где, неизвестно, когда

Нет такого человека, который мог бы выдержать пытки. Сказки все это, героические бредни. Если ты в конце концов не умираешь, то делаешь все, что от тебя требуют.

Зачем Паркер зелье? Неужели она согласилась, чтобы ей поставили метку?

А почему бы и нет? Ведь поставили же метку Драко Малфою, с согласия его отца.

Почему, почему я попал сюда? Как я попал к ним?

Вопросы эти были, конечно, глупы, хотя бы потому, что некому их было задавать. Только сам Снейп знал ответы.

Мисс Паркер обладала удивительной особенностью все — все на свете — втаптывать в грязь. Однажды она несколькими небрежными фразами полностью уничтожила хорошие чувства, которые Снейп питал к единственному гриффиндорцу (не считая Лили, конечно):

— Люпин весь течет, когда смотрит на твоего брата.

Он знал, что ее слова могли бы быть не более чем гнусной инсинуаций. Ну, хорошо, пусть даже это была правда, в любом случае, это не было так грязно, как она говорила. Но то, на что она вешала ярлык «грязь», уже не могло стать чистым в представлении Снейпа. Она слишком сильно влияла на него.

Наверное, дело было в ее синих глазах.

Она прекрасно знала имя северусова брата, но никогда не произносила его, как будто человек, лишенный имени, мог, в конце концов, исчезнуть с лица земли.

Ужасно быть младшим. Старшие, будучи лишены соперников, всегда вырастают более любимыми, более красивыми и независимыми от кого-то, кто не взрослый, но кто чуть старше и при этом такой же, как ты, и кто любим бесконечно. Конечно, со временем он избавился от этой гнусной зависимости, но сначала…

Он действительно забирался по ночам в кровать брата, и тот прижимал его к своей уже тогда широкой и мускулистой груди, пел песни и рассказывал сказки. Они были одинокими детьми в доме, где никому не было дела до их душ, были бы накормлены и ухожены тела. У отца были дела, у мамы были приемы. Типичная высокородная семья. В другой, любящей и заботливой, он бы не попал в такую зависимость от старшего брата.

Когда брату исполнилось одиннадцать, ему, как и полагается, пришло письмо из Хогвартса, куда Северусу предстояло отправиться только через два года. Когда младший мальчик понял, что любимый брат уедет почти на год, он сначала закатил истерику, впервые в жизни потеряв самообладание, а потом заболел. Он пролежал в жесточайшем жару почти месяц, и, в конце концов, добился от брата клятвы, что тот никогда его не оставит, а от отца — решения поговорить с Дамблдором. Договорились, что оба мальчика пойдут в школу со следующего года.

Джеймса Поттера они встретили в «Хогвартс-экспрессе». Поттеры не были тем семейством, с которым общались Снейпы — отец называл их выскочками и магглолюбцами. Джеймс не понравился Снейпу сразу же.

Возможно, потому, что также моментально Поттер понравился брату Северуса.

Когда Шляпа, только что отправившая Северуса в Слизерин — она долго выбирала между Слизерином и Рейвенкло, но, в конце концов, поддалась на уговоры Северуса, что вся его семья училась в Слизерине — отправила его брата в Гриффиндор, Северусу показалось, что он умирает. В одночасье он остался один. А старший брат выглядел таким счастливым…

Он долго уговаривал себя, что это не то же самое, что десять месяцев жить без него в родительском доме. Он учился обходиться без брата на несмежных с Гриффиндором уроках. И он не мог спать по ночам, и сбегал из спальни в гриффиндорскую башню. Он бродил по коридору, забывался в тревожной дремоте на подоконнике и у входа в гриффиндорскую гостиную. В конце концов, брат узнал об этом; он проникал по ночам через проем с портретом Толстой Тети и, бормоча «Горе ты мое…», отводил Северуса в свою спальню.

И они снова спали в одной кровати, укрытые одним одеялом, спрятанные пологом от посторонних взглядов, а по утрам Северус тихонько уходил.

Но однажды их поймал молодой завхоз Аргус Филч, только что сменивший на этом посту Аполлиона Прингла, и потому очень деятельный, обоих сильно наказали, и брат сказал, что это пора прекращать.

Вскоре Северус начал догадываться, что старшего брата тяготит чрезмерная зависимость младшего. У него были свои друзья, не имевшие ничего общего с Северусом, у него был квиддич, к которому Северус всегда был равнодушен; наконец, делала свое дело и межфакультетская рознь. Он начал отдаляться, на просьбы не обращал внимания, от истерик раздражался. У Северуса же не было друзей, не было забав вроде квиддича, у него был только брат и еще зелья. Но брата он потихоньку терял, а зелья… при всей любви к ним Северуса, они не могли обнять и утешить.