Дракон

Солнце в тот день всходило сонное, багровое, огромное и, едва открыв глаза, увидело ужасное зрелище: десять стражников окружили дом Джонды, а двое других ворвались внутрь, схватили девушку, связали и повели на площадь перед боярской крепостью. Джонда от неожиданности не проронила ни звука, но вопли её младшего братишки всполошили селение. Из соседних домов выскочили неумытые, нечёсаные, заспанные люди и, увидев, что происходит, с криками и бранью бросились вслед за стражниками. Услыхав шум, выглянул в окно своего замка боярин в ночной рубахе из тонкого полотна. Он увидел не только возмущённых крестьян; с дальнего конца селения чётким шагом приближались охотники во главе со Звероловом. Глаза боярина радостно блеснули. Он хлопнул в ладоши и весело крикнул: - Подать мои золотые доспехи и сапоги со звончатыми шпорами! Слуги вмиг исполнили повеление, и боярин начал не торопясь облачаться - он не сомневался в том, что Зверолов всё сделает в точности так, как приказано. Если кто в то утро и торопился, так это Панакуди. Услыхав крики и шум, он сразу сообразил, что произойдёт, когда охотники тоже явятся на площадь, и кинулся скорей обуваться. Но впопыхах правую царвулю надел на левую ногу, а левую на правую. Переобуваться было некогда, и он выскочил за порог. Сабота бросился за ним. - Дедушка, могу я чем-нибудь помочь? - спросил он старика, видя, что тот задыхается от быстрой ходьбы. - Беги на площадь! - шепнул ему Панакуди. - Сыщи Козла и Двухбородого. Скажи, чтоб велели всем молчать. До моего прихода пусть никто не раскрывает рта. А если уж станет совсем невтерпёж, пусть говорят только "Добро пожаловать!" или "Что делать думаете, друзья дорогие?" Шустрый, быстроногий Сабота не побежал, а полетел, и вскоре слова деда Панакуди - от одного к другому, от другого к третьему - стали известны всем. Толпа смолкла. В ту же минуту на площадь вступили вооружённые до зубов охотники во главе со Звероловом. Он шёл, крепко сжимая в руке меч, выискивая взглядом, с кем затеять ссору, чтобы вслед за тем начать драку, как велел Главный Прорицатель. Потому что Главный Прорицатель заставил Зверолова трижды повторить: "Сначала - ссора, потом - драка. Сначала затеять ссору. Любым путём". И вот теперь он шагал через толпу крестьян, грубо толкаясь, наступая на ноги своими подкованными сапожищами, нагло глядя в глаза, называл крестьян "пентюхами", "деревенщиной", а они, вместо того чтобы, как обычно, кричать и злиться, встречали его возгласами: "Добро пожаловать!" Зверолов увидел, что боярин в золотых доспехах поднимается на сторожевую башню. У него уже чесались руки пустить в ход оружие, но негодные мужики по-прежнему улыбались и смиренно кланялись, говоря: "Добро пожаловать!" Наконец навстречу Зверолову выступил не кто-нибудь, а сам Козёл. - Что делать думаете, друзья дорогие? - спросил он громко-громко, чтобы слышали все, и отвесил Зверолову низкий поклон. - Укокошить вас всех! - выпалил Зверолов.

- Это почему же? - последовал новый вопрос, и рядом с Козлом вырос дед Панакуди. Он всё-таки поспел вовремя. - Боярин Калота велел, - с той же готовностью ответил Зверолов. - Прежде чем сядет солнце, все его недруги, до последнего, должны быть уничтожены! На миг наступила тишина. Затем из сотен глоток вылетело громкое "ах". Такого оборота дел боярин никак не ожидал. Он позеленел, потом под негодующими взглядами крестьян побагровел. - Замолчать, скотина! - страшным голосом крикнул он. - Ты врёшь! Зверолов услыхал окрик боярина, но даже бровью не повёл. Решительно подошёл к подножию башни, топнул и голосом не менее грозным, чем у боярина, крикнул: - Сам ты врёшь, боярин! Ведь Прорицатель принёс мне перстень - в знак того, что передаёт мне твою волю. Вот он, глядите! - Зверолов поднял руку, на которой сверкал и переливался драгоценный боярский перстень. - Негодяй! - Скрежеща зубами, Калота схватился за меч. - Сам негодяй! - не задумываясь, огрызнулся Зверолов. - Сколько лет подряд мою охотничью славу присваивает! Я дикого кабана пристрелю, а он похваляется, будто это его добыча! И меня же негодяем обзывает! - Молчать! - снова рявкнул боярин вне себя от ярости. - Иначе, клянусь небом, прикажу бросить тебя моим псам! Сию же минуту! Шкуру с тебя спущу! - Ха-ха-ха! Ты кого пугаешь? Меня, Главного Охотника? А ты спустись, спустись сюда, скрестим мечи, тогда увидим, кто из нас негодяй, а кто... Договорить он не успел. Пущенное со сторожевой башни копьё вонзилось ему в грудь. Главный Охотник зашатался и рухнул наземь. - Бросить псам! - заревел Калота. - Тотчас же, пока не издох! Хочу своими глазами полюбоваться, как они будут раздирать изменника в клочья! От врага, как заяц, улепётывал, а воеводой себя величал! Дракона кипятком шпарить надумал, дурья башка! Быстрей тащите его псам! Быстрее! Несколько стражников подхватили умирающего и поволокли в крепость. И вскоре страшный вой сотни собачьих глоток оповестил всех о том, что охотники лишились своего вожака.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВОЕННАЯ ХИТРОСТЬ ДЕДА ПАНАКУДИ.