Дракон для жениха (СИ)

Их никто не остановил — в парке, как и во дворце, не было ни одной живой души. До станции они добрались уже засветло. Эрика ужасно устала тащить саквояж, оттянувший ей все руки, но ни разу не пожаловалась. Ядвися посматривала на нее с одобрением: герцогская сестра, тихоня и молчальница, пробуждала в ней все более отчетливые симпатии. Надо будет посоветовать Иохану, чтобы получше присмотрелся к девочке, решила Ядвися. А то он ничего не видит дальше голубых глаз и розовых губок.

Еще через полчаса девушки сидели в уютном купе поезда.

— Здесь гораздо просторнее, чем в каюте дирижабля, — заметила Эрика.

— Мне так хотелось бы полететь на дирижабле! — отозвалась Ядвися. — Наверное, сверху все кажется очень красивым.

— Очень.

— Жаль, что у нас мало денег, — вздохнула Ядвися.

Поезд тронулся, медленно набирая скорость. Застучали колеса. Эрика забилась в уголок и притихла, глядя в окно. Ей вспоминался недавний полет: как она стояла на палубе у панорамного окна, а пан Иохан стоял рядом, наклонял к ней красивую голову, улыбался своей светлой улыбкой, говорил что-то… Читал стихи. Эрика вспомнила выражение его глаз в ту минуту — они стали совсем прозрачные, как настоящие аквамарины, — и вдруг с ужасом поняла, что окончательно влюбилась. И никакой другой жених, кроме барона Криуши, ей не надобен. И если брат захочет выдать ее за кого-нибудь еще, она лучше уйдет в монастырь к Ирисовым сестрам. Потому что ни один до смерти влюбленный мужчина не будет смотреть на нее так, как смотрел пан Иохан — нисколько ее не любя. Один этот взгляд дорогого стоил.

Глава 11

Пан Иохан еще не видел шатров, но уже знал, что табор расположился неподалеку. Об этом свидетельствовало множество мелочей: среди лесной травянистой свежести вдруг потянуло дымом; ветер принес обрывки гортанных фраз, перезвон гитарных струн и лошадиное ржание; залаяла собака. Пан Иохан остановился в раздумье, и Улле обернулась к нему через плечо:

— Что-то не так?

— Пожалуй, вам лучше пока остаться здесь.

— А вы?

— А я, прежде чем выйдем к ним открыто, хочу поглядеть, что это за люди.

— Тогда я пойду с вами. Не беспокойтесь, они меня не увидят, — улыбнулась Улле. — Вы же знаете, я умею становиться незаметной, когда желаю.

Возразить на это было нечего, и пан Иохан, скрепя сердце, согласился.

— Хорошо, будь по-вашему. Только лучше не медлите с… превращением. Мне так будет спокойнее.

Его последние слова еще не отзвучали, а Улле уже послушно развеялась в воздухе золотистой пыльцой.

Оказывается, навык бесшумного подкрадывания еще не совсем забылся. Еще бы, столько раз он спасал пану Иохану жизнь в той далекой уже войне! Со стороны, правда, по-партизански крадущийся через лес барон выглядел несколько нелепо, но смотреть на него было все равно некому. Разве только Улле, которая плыла себе меж деревьями безмятежно сияющей в лучах утреннего солнца дымкой. И нелепость ситуации едва ли ее волновала.

Никем не замеченный, пан Иохан добрался до самого края леса и устроился в густых зарослях орешника; а его спутница потекла ленивой дымкой вперед. До ближайшего шатра было шагов двадцать, и со своего места пан Иохан прекрасно видел всю поляну с раскиданными по ней пестрыми шатрами и кибитками.

Табор был большой, одних только детишек барон насчитал полтора десятка. Сосчитать их было не так уж и легко: на месте ребятне не сиделось; маленькие увертливые фигурки с воплями и смехом носились взад и вперед. К тому же, на взгляд пана Иохана, все они были на одно лицо: одинаково смуглые, черноволосые, чумазые и голосистые. От их звонких гортанных криков звенело в ушах.

На вытоптанном пятачке между шатрами горел костер; над ним стояла тренога, к которой за крюк был подвешен котелок. Простоволосая женщина в пестром и, на взгляд пана Иохана, вульгарном платье, помешивала в нем ложкой с длинной ручкой. Еще несколько таких же ярко одетых женщин и один мужчина сидели поодаль. Мужчина держал на коленях гитару и, склонив к ней кудлатую голову, что-то наигрывал. Ветер доносил до пана Иохана только отдельные аккорды, которые не складывались в цельную мелодию, но, вероятно, мужчина заиграл плясовую, поскольку одна из женщин вдруг вскочила и, потряхивая плечами и взметая цветными юбками, прошлась перед сидящими товарками в жарком диком танце. Остальные женщины вскинули над головами смуглые руки, подбадривая танцовщицу хлопками в ладоши. Ритм все ускорялся, музыкант поднял голову и смотрел теперь на танцовщицу, которая кружилась уже вовсе неистово, так что юбки ее разлетелись по воздуху, обнажив по колени смуглые стройные ноги.

— Ах, как красиво! — восхищенно прозвучал в ушах пана Иохана бесплотный голос Улле, и он завертел головой по сторонам — не вернулась ли незаметно посланница? Но не увидел ее ни в человеческом, ни в эфирном воплощении. Оставалось только догадываться, каким образом она сумела переправить на расстоянии свой голос.

— Вы видите, барон?

— Вижу, — прошептал пан Иохан. — А как у вас это получается — говорить со мной?