Дракон для жениха (СИ)

— Сидеть и ждать было еще страшнее, — просто отвечала Эрика, едва не задушенная в подружкиных объятьях.

— Ты прелесть! Прелесть! — заявила Ядвися, целуя ее в щеки. — Я знала, знала, что в тебе что-то есть! Ну так что же? Где ты была? Что видела? С тобой что-нибудь приключилось? Рассказывай скорее! Нет, погоди. Что брат? Что он сказал тебе? Понял он, какая ты прелесть?

Эрика поискала глазами пана Иохана — тот о чем-то беседовал с Фрезом, склонив голову. Затем она перевела взгляд на королевну, на ее непривычно оживленное, обычно такое холодное, лицо. Затем попыталась отыскать панну Улле, но ее нигде не было видно. Тогда Эрика деликатно высвободилась из Ядвисиных объятий, грустно улыбнулась ей:

— Пожалуйста, не будем говорить о бароне.

— Что ж… не будем, пожалуй, — неглупая Ядвися сразу поняла: верно, между подругой и братом состоялось некое объяснение, подробности которого ее не касаются. Любопытство ее было сильно, но чувство такта взяло верх. — Пойдем же… ты, верно, хочешь кофе? Можно достать кипятку.

И Ядвися повела подругу к вагонам, королевна же задержалась, вперив по-королевски требовательный взгляд в спину пана Иохана. Тот вздрогнул, словно кто-то, незаметно подкравшись, коснулся его плеча, обернулся и, повинуясь кивку Мариши, подошел к ней.

— Расскажите мне все, барон, — повелительно проговорила она. — Желаю услышать непосредственно от вас, где вы нашли Эрику, далеко ли до станции, есть ли поблизости поселения — и все прочее.

Много времени рассказ не занял, в подробности пан Иохан углубляться не стал. Королевна слушала, иногда кивая; когда же барон замолк, заявила:

— Что ж, это прекрасно, что отец-настоятель готов помочь. Сегодня же переправим в монастырь раненых, и остальных, кто вернется в Дюрвишту.

Там люди смогут спокойно дождаться прибытия гвардейцев. Мы же в монастыре переночуем и завтра на рассвете продолжим путь. Будьте добры, распорядитесь.

Пан Иохан молча поклонился. Роль распорядителя ему не улыбалась, но ослушаться приказа… впрочем, нет, не приказ то был, а просьба, ибо кто же предваряет приказ словами «будьте добры»?.. так вот отказать в просьбе он попросту не мог.

Неожиданно, на помощь ему пришел Фрез, и как-то получилось, что именно граф, показав себя прекрасным, просто-таки прирожденным организатором, взял на себя все заботы по транспортировке в монастырь раненых и вполне здоровых, а так же обеспечение провиантом, лошадьми и прочим необходимым. Само собой вышло, что пан Иохан и дюжие монахи оказались у него в подручных. В другое время барон воспротивился бы подчиненной роли под началом у человека, которого он намеревался в не слишком отдаленном будущем собственноручно застрелить — но сейчас он был даже рад, что не нужно думать, решать, отдавать распоряжения и брать на себя ответственность за жизни и здоровье множества людей. Можно было действовать, не думая. События прошедших суток навалились на него непосильной ношей, а вместе с ними навалилась усталость — вдруг, в один миг, как будто из него вынули стержень или пружину, до сей поры его поддерживающую. Захотелось, чтобы путешествие, и вообще эта история, уже закончились — все равно, как; все равно, чем…

Пан Иохан механически делал что-то, а думал только об одном, куда запропастилась Улле. Он все искал ее взглядом, но не находил ни на камнях у подножья мелового склона, где оставил ее, ни у поезда, ни в купе (впрочем, в закрытые он, конечно же, не заглядывал). Зачем он ее ищет и что хочет ей сказать, пан Иохан и сам не знал, но думать о другом попросту не мог. Заметив, вероятно, его рыскающий взгляд, Ядвига подскочила, выбрав минутку, и шепнула, что, мол, видела, как панна Улле вместе со своими родичами-драконами удалилась в их купе, где они и заперлись, и сидят до сей поры.

— Что ж, — с показным равнодушием отозвался пан Иохан, даже не повернув головы. — Как видно, у них дело.

— Брат, не мучь себя. Оно не стоит.

— Ах, ничего ты не понимаешь, оставь, — досада прорвалась-таки, как он ни старался ее удержать, зазвенела в голосе. И он быстро отошел в сторону, ища себе дела.

Еще до темноты все свитские, здоровые и раненые, а так же уцелевшая обслуга поезда, были переправлены в монастырь, где намеревались дожидаться прибытия гвардейцев. Позаботились так же о лошадях, провизии и некоторых особо ценных вещах, которые никто не желал оставлять на поживу разбойникам либо горцам. Говоря коротко, суеты и забот было достаточно, но Фрез действовал с решительностью и напором опытного военного, и все прошло благополучно.

Посланницу Улле пан Иохан видел мельком: среди прочих свитских, в окружении соотечественников, она готовилась ехать в монастырь. Вид у нее, против утреннего, был вполне оживленный и даже почти веселый, так что можно было только поражаться произошедшей в ней перемене. На барона она не глядела и вообще, казалось, не вспоминала о его существовании.

И еще кое-что увидел пан Иохан мельком, оно промелькнуло у него перед глазами так быстро, что он усомнился, не примерещилось ли. Но заметил еще и еще раз — и задумался.