Дракон должен умереть. Книга III

— Это был приказ твоего брата Эреварду — сказал он наконец, — найти тебя. И защитить. А Эревард поручил это мне. Я думал, что это была его идея, и за нее его казнил твой брат — но, вероятно, Эревард узнал про тайную деятельность Уорсингтона, и тот его подставил. Хотя я и не знаю наверняка.

Королева ничего не ответила, только кивнула.

— Завтра заседание Совета, — сухо бросил Бертрам на прощание — и оставил ее одну. Он сделал все, что мог. Теперь был ее ход.

***

С одной стороны был холодный шелк, с другой — горячий воздух.

Утро.

Джоан лежала и смотрела на край балдахина. Этот край она выучила наизусть — и золотую тесьму, идущую по краю, и темную мягкость бархата, и тяжелый изгиб подхватов.

Когда она попробовала сесть, у нее тут же закружилась голова и затошнило, но она сжала зубы. Потянулась к кубку с водой, стоявшему на столике рядом. Сделала несколько небольших глотков. Позвонила в колокольчик, приказала подать еду и одежду. Ела медленно, тщательно прожевывая и осторожно глотая, чтобы не растревожить мерзкое чувство тошноты.

Горничная разложила одежду на кровати. Джоан посмотрела на тунику, штаны, пояс... Покачала головой.

— Не это. Платье. У меня же есть платья?..

Горничная кивнула и исчезла.

Джоан позволила одеть себя — каждое лишнее движение отдавалось слабостью, поэтому она стояла послушной куклой, пока служанки надевали на нее слой за слоем, завязывали шнуровки, расправляли складки юбки. Попросила сделать прическу посложнее, чтобы подольше посидеть — ноги держали с трудом.

Наконец щелкнула застежка ожерелья — и Джоан отпустила их всех. Посмотрела на себя в зеркало. Можно было добавить на щеки немного румянца, подвести запавшие усталые глаза — но Джоан не стала этого делать. У нее была задача дойти до заседания Совета и провести его так, чтобы при этом ее не вывернуло наизнанку и она не упала в обморок. Задачи очаровывать у нее не было.

Возможно, стоило позвать кого-нибудь, чтобы ее сопровождали — но Джоан претила мысль, что кто-то может стать свидетелем ее слабости. Она должна дойти сама. Так, как ходила всегда. Снова взять все в свои руки. Заставить слушать себя — теперь, когда никакой дракон не мог ей в этом помочь.

«Ну что ж, — усмехнулась Джоан, глядя на свое бледное отражение. — Вот мы и проверим, что я действительно могу».

Она встала, опираясь обеими руками о туалетный столик. Сделала глубокий вдох, стараясь унять дрожь в коленях и сдержать тошноту. Выдохнула.

И вышла из комнаты.

***

Все уже были в сборе — но Бертрам не торопился начинать. Он то и дело оглядывался на дверь, как будто от этого королева должна была сразу возникнуть на пороге.

— Она не придет, — заметил Конноли, лорд казны. — И я думаю, это первая проблема, которую нам стоит обсудить.

— Какая? — прищурился Бертрам.

— Что делать с тем, что у нас не осталось ни короля, ни королевы, ни первого лорда, — спокойно заметил Конноли. Остальные лорды закивали.

Бертрам не сразу нашелся, что ответить. Конечно, лорд казны был прав. Высокий совет не мог править страной. До сих пор они справлялись, но так будет до первого серьезного вопроса, до первых разногласий. Да и лорды едва ли примут в качестве власти человека более низкого происхождения, чем они.

Бертрам думал об этом все дни — и все ночи, но так и не смог придумать решения.

— Ну хорошо, — согласился он устало. — Давайте обсудим это. У кого есть какие-нибудь гениальные идеи?

— Бертрам, — раздалось от двери. — Почему ты все время хочешь обсудить что-нибудь без меня?

Он резко повернул голову.

Королева подошла к высокому креслу во главе стола. Она была очень бледной — почти такой же белой, как длинное платье, которое тихо шелестело при каждом движении королевы. Джоан шла ровно, спокойно, уверенно — но Бертрам заметил, с какой силой ее рука сжала спинку кресла, когда она добралась до него, как будто без этой поддержки Джоан боялась упасть. Наверное, и впрямь боялась.

Королева обвела взглядом Высокий Совет и с усмешкой спросила:

— Соскучились?

***

Времени на то, чтобы умирать, теперь не осталось. Джоан вернулась ко всем своим предыдущим занятиям — ко всему тому, от чего надеялась навсегда отказаться. Научилась справляться и со слабостью, и с тошнотой. Хуже было со сном. Она, раньше ночи напролет просматривавшая документы, теперь не могла заставить себя утром встать. Джоан приказала будить себя пораньше — и каждое утро боролась с желанием остаться в постели и никогда, никогда больше не вставать. Иногда к завтраку приходил Бертрам. Она не знала, следил ли он за тем, чтобы она не отлынивала или, наоборот, пытался подбодрить. Но, в любом случае, его присутствие помогало, спасало от чувства пустоты, которое преследовало Джоан почти всегда. Она делила все свое время между работой и сном — и все равно в минуты невольной праздности не могла спрятаться от ощущения, что все закончилось. И что ей становится все хуже.

Бертрам хотел, чтобы она была королевой. Но сколько еще она сможет ею быть?

***