Дракон должен умереть. Книга III

К ней хотел прийти Бертрам, другие члены Совета, доктора. Она никого не пускала, кроме служанки. Какой в этом был смысл? Какой смысл ее видеть? Разговаривать с ней? Лечить ее? Она ни на что не годилась. Она перестала существовать. Она была когда-то дочерью, сестрой, женой, королевой — но какая из нее дочь без отца? Какая сестра — без брата? Какая жена без мужа — ведь не считать же ее мужем то, во что превратился Генри? И она сама отдала ему трон. Какая она королева без трона?..

Многие хотели прийти к ней. Но не Генри. Генри больше не существовало. И она сама тоже скоро перестанет существовать.

В этом Джоан тоже была уверена — что она умирает. Она и должна была умереть, давным-давно. Когда упала со скалы. Когда тонула в море. Когда получила стрелу в спину. И вот теперь, без защиты дракона, она наконец умрет. И значит то, что сделал для нее Генри — бессмысленно. Он отдал за нее свою жизнь — нет, хуже, свою душу, свою личность, свое «я» — а она все равно умирала. Ее трясло, выворачивало наизнанку, крутило, и слабость становилась все сильнее, и Джоан уже не пыталась с ней справиться.

И настал тот день, когда она не стала открывать глаза. С одной стороны был холодный шелк, с другой — горячий воздух. И везде — тишина, душная, пыльная тишина закрытой комнаты.

Вдруг раздались громкие голоса, и дверь с грохотом распахнулась.

— Мне плевать, что она сказала! — голос Бертрама раздался прямо над ухом, и от неожиданности Джоан открыла глаза. Он нависал над ней, грузный и сердитый.

— Что... — начала Джоан — и сама удивилась тому, как глухо, безжизненно прозвучал ее голос.

— Говорят, ты собралась тут умирать, — процедил Бертрам. — А со мной опять не посоветовалась.

***

Доктор Этерн вышел из покоев королевы в кабинет, где его поджидал Бертрам.

— Ну? — нетерпеливо спросил тот. Доктор смерил его взглядом проницательных, усталых глаз и слегка передернул худыми плечами.

— Королева предполагает, что ее тело не может приспособиться к отсутствию дракона.

— Такое возможно?

Этерн снова передернул плечами.

— Я не знаю. И, насколько я понимаю, никто не знает. Науке такие случае пока неизвестны.

— Но кто-то же должен знать, что с этим делать! — воскликнул Бертрам.

— Да, — спокойно согласился Этерн. — И нам обоим совершенно ясно, кто.

Бертрам невольно сжал зубы.

— Если бы я мог... — начал он.

— Я понимаю, — кивнул Этерн. — Все, что лично я могу порекомендовать сейчас — это попробовать вернуть ей волю к жизни. Всего доброго, господин Бертрам.

Доктор поклонился и вышел из кабинета.

Бертрам постоял несколько мгновений, затем решительно пошел к двери в королевские покои. Хотел было распахнуть ее — но остановился. Поднял руку и осторожно постучал.

— Войдите, — раздался глухой ответ.

Она все так же лежала на постели, кутаясь в меха. Бледное исхудавшее лицо, тени под глазами...

«А вдруг она действительно умирает?» — подумал Бертрам с ужасом — и тут же тряхнул головой, прогоняя эту мысль.

— Доволен? — слабо спросила королева.

— Вполне, — невозмутимо ответил Бертрам. — Теперь, когда мы знаем, что никакая опасность тебе не грозит, можно начать приводить тебя в чувство.

Она еле заметно поморщилась.

— Я не помню, чтобы разрешала обращаться ко мне на «ты».

— И я не помню, — пожал плечами Бертрам. Он ждал, что она усмехнется, но Джоан равнодушно смотрела в сторону.

— Ну так что, ты приходишь в себя?

— А зачем?

— Как это зачем? А кто будет править, а?

— Генри, — ответила она чуть слышно. — Он король.

«Она не знает, — изумленно понял Бертрам. — Закрылась у себя и не знает, что короля больше нет. А он сам ничего ей не сказал».

— Генри уехал, — мягко начал он, внимательно следя за ее лицом. Оно застыло бледной маской.

— Когда? — тихо спросила Джоан.

— Сразу после похорон. И я думаю, обратно он не вернется.

— Почему?

— Я видел его глаза.

Она долго молчала.

— И ты хочешь, — наконец с трудом пробормотала она, — чтобы я снова?..

— Да. Больше некому.

Маска дрогнула.

— Я не могу, — прошептала она — и Бертрам увидел прозрачную каплю, медленно переползающую ее тонкий прямой нос. — Я больше не могу, Бертрам...

Он оглядел огромную постель, на которой она под всеми мехами казалась неожиданно маленькой. Вздохнул и сел рядом, положив руку ей на плечо.

— Больше некому, — повторил он просто.

Она помотала головой.

— Ты, Лексли... Баррет... Кто-нибудь. Только не я.

Он слабо усмехнулся.

— Мы не годимся. Ты королева. Тебя короновали. Это то, что ты должна делать.

— Я тоже не гожусь, Бертрам, — возразила она еле слышно. — От меня ничего не осталось. Я больше никто.

— Мы то, что мы делаем, — заметил он тихо. — Только от тебя зависит, что сделаешь ты.

— А почему ты делаешь это, Бертрам? — спросила она.

— Что «это»?

— Вытаскиваешь меня раз за разом. Спасаешь. Даешь советы. Терпишь меня. Ты ведь так и не ответил на вопрос тогда.

Бертрам долго молчал.