Дракон должен умереть. Книга III

Конечно, они все стали с ним спорить. Отец Генри заявил, что совсем не хочет становиться королем. Иезавет тихонько попросила не уходить сейчас, сразу после смерти матери. Лорд Кеттерли сухо спросил «что значит — уходите?» Дети серьезно молчали, не вполне понимая, в чем дело, но чувствуя, что происходит нечто непоправимое.

Генри понимал, в чем дело — и чувствовал, что происходит нечто непоправимое. Они с братом ничего не сказали, лишь переглянулись.

Внезапно Джо разрыдалась и кинулась к прадеду с криком:

— Не смей уходить!

Генри заметил, что король вздрогнул, и его глаза чуть потемнели. Он наклонился к девочке и что-то шепнул ей на ухо. Она шмыгнула носом, посмотрела на него серьезно и спросила:

— Правда?

— Конечно, — улыбнулся тот. Выпрямился и снова окинул взглядом остальных.

— Я созову Большой Совет и объявлю об отречении от престола. Дождусь коронации Джона. И уеду.

— Куда? — спросил Джон-старший.

— На запад, к морю. И я надеюсь, — дед внезапно повернулся к Генри, — что ты поедешь со мной.

Генри от неожиданности ничего не ответил. Но позже, когда все стали расходиться, подошел к деду и тихо спросил:

— Почему я?

Глаза короля мягко светились.

— Тебя не было здесь, когда умерла Джоан. Я решил, что это будет справедливо дать тебе такую возможность.

— Увидеть, как хоть кто-то из вас умирает? — не выдержал Генри. — Ты ведь для этого уезжаешь?

— Ты можешь отказаться, — спокойно заметил король.

Генри закусил губу. Он очень злился. На бабку, которая умерла, не дождавшись его возвращения из гор. На деда, который теперь собрался туда же — как будто им мало было! На отца, который, хотя и спорил, явно собирался с этим решением согласиться. Они все рушили то, что было у Генри, к чему он привык. К чему они все привыкли.

Дед выжидающе смотрел на него.

— Я поеду, — наконец буркнул Генри как можно злее. Чтобы хоть немного меньше саднило внутри.

***

Началась бесконечная череда официальных собраний, церемоний и встреч. Генри в них участвовал постольку поскольку, большую часть времени или слоняясь по замку, или развлекая Джо, Джорджа и почти взрослую Агнесс, которая очень старалась делать вид, что играть с малышами ей совершенно неинтересно. Замок наполнился гостями, мужчины и женщины приветствовали Генри так, как будто он обязательно должен был их помнить. Он неловко кивал в ответ, даже не пытаясь называть каждого по имени, чтобы не приведи Свет не перепутать кого-нибудь.

Впрочем, одну даму — а точнее, старушку, — он все-таки запомнил, потому что постоянно видел ее вместе с дедом. Тот общался с ней чуть теплее, чем с остальными, и это привлекло внимание Генри. Она была очень маленькой, сгорбленной, но выглядела строгой и собранной, этим отдаленно напоминая бабку. Да и взгляд — цепкий, проницательный, чуть насмешливый — был похож. Наконец Генри не выдержал и спросил Джона, кто это.

— Баронесса Денвер, — ответил тот. Ты ее никогда раньше не встречал?

Генри был уверен, что не встречал — он бы запомнил.

Наконец все закончилось — отгремел прием в честь коронации короля Джона Четырнадцатого, гости разъехались, замок снова опустел. Уехала тетя Иезавет с лордом Кеттерли, Джорджем и Алисией. Они долго прощались с дедом — и от этой сцены у Генри снова засаднило внутри.

— Через два дня выезжаем, — сказал ему дед.

В день отъезда Генри не стал заходить в кабинет, где собрались для прощания остальные члены семьи. Не хотел снова на это смотреть. Его они еще увидят, а он сам пока не прощается с дедом — значит, без него там вполне могут обойтись.

Дед не пожелал брать с собой ни свиты, ни слуг. «А как же Генри?» — с сомнением спросила его мать. «Он же не может возвращаться один». И Генри вздрогнул. Значит, они тоже были в этом уверены.

В конце концов договорились, что Генри будут ждать в назначенный день в Дельте. «А до города я найду ему проводника», — заверил дед.

И вот теперь они остались вдвоем. Впереди было много дней пути, и Генри было и странно, и страшно — о чем он будет говорить с дедом все это время?

И тогда тот начал рассказывать истории. Не байки об их правлении с бабкой — их Генри знал наизусть. Нет, это были истории о молодости деда, до того, как он стал королем — до того, как стал драконом. Этого никто никогда от него не слышал, и Генри впитывал каждое слово, и все думал про себя: «Вернусь — все расскажу Джону. Только бы не забыть».

И всякий раз при этом внутри шевелилось что-то неприятное и холодное — понимание, что кроме воспоминаний больше у них не останется ничего.

Они добрались до Лотарии за две недели — никем не узнанные и незамеченные, и еще через пять дней выехали к морю. Генри не знал, что задумал дед и почему ехал именно сюда — но при виде песчаных дюн ему стало совсем тоскливо.

Они приехали в рыбацкую деревушку на исходе дня. Дед спросил некого Олава, ему указали на хижину. Когда они подъехали, им навстречу вышел старый рыбак. Дед спешился и долго говорил с ним о чем-то, а рыбак качал головой и удивленно восклицал. Наконец дед обернулся.

— Генри, — подозвал он внука, — это Олав. Он довезет тебя до Дельты.