«Дракон» идет на выручку

Нажимает пальцем кнопку и пытается повернуть ручку. Ничего не получается. Взрыватель так заело, что он не двигается с места. Можно подумать, что он прирос.

Дорохов напрягает мускулатуру, упираясь в мое плечо. Я изо всей силы отталкиваюсь от Дорохова. Другой рукой я упираюсь в стену. Лицо Дорохова, видное сквозь пластик шлема, багровеет. Взрыватель может сломаться. Тогда сверкающая бомбочка, накрепко приставшая к стене, откроет пасть и жахнет на весь тоннель. Мне ясно одно: моих сил не хватило бы, чтобы выполнить операцию, над которой мы сейчас бьемся.

Дорохов стискивает зубы. На правом его плече вздувается подушка мускулов! «Хватит!» — хочется мне крикнуть, но тут лицо Дорохова вдруг изменяется.

— Сдвинулся, — сообщает он по телефону.

— Полегче, — не выдерживает Савостьянов.

Я угадываю волнение и неслышимого Лансере.

Осторожно, словно оробев, Дорохов крутит ручку. С каждым миллиметром она идет все легче.

Взрыватель выдвинулся уже сантиметра на полтора.

Дорохов вдруг выпускает ручку присоса.

— Не могу, — хрипит он. Я вижу сквозь пластик шлема, что лицо его покрывается потом.

Сейчас, когда все идет хорошо, он вдруг сдает. Слишком сильная натура. Он с таким напряжением удерживал шлюзы, ведающие чувствами. Когда нервный «вольтаж» ослаб, произошла реакция.

Он подносит к своему лицу руку с растопыренными пальцами: пальцы дрожат.

Ему надо дать время, чтобы успокоиться.

Ждать некогда. Я отпускаю его плечо и, предоставив ему держать меня и мою сумку, берусь одной рукой за ручку присоса, а другую держу наготове, чтобы подхватить чертов взрыватель, когда он выскользнет из гнезда.

Ручка легко крутится, в упоре даже нет необходимости. Я не знаю, какой длины взрыватель и когда наступит момент, потребующий от меня особой осторожности. Может быть, не перехватывать его, а так и оставить висящим на ручке присоса? Чисто психологически мне хочется взять его именно рукой, держать пальцами, а не присосом, который вдруг да откажет, хотя разумом я понимаю, что это произойти не может.

В самый разгар сомнений я вдруг обнаруживаю, что взрыватель вышел из гнезда. Не хватало еще, чтобы именно сейчас я стукнул им о корпус мины. Медленно поднимаю резной конус, похожий на кукурузный початок, и отвожу руку в сторону. Теперь остается отжать кнопку, и злой дух адской машины полетит в глубь колодца, чтобы разорваться где-то там, в бездне, с безвредным треском.

Я отжимаю кнопку. Проходит секунда, и я слышу всплеск. Мы с Дороховым смотрим вниз.

Круглое темное зеркало отсвечивает близко под нами и отражает наши фигуры. Вода подкралась незаметно и тихо, пока наше внимание было отвлечено борьбой со взрывателем.

Она шла по нашим следам. Просачивалась сквозь преграды, которые мы воздвигали на ее пути. И вот теперь приблизилась вплотную. Вот она уже подошла к нижней ступеньке лесенки у нас под ногами, молча слизнула ее и тянется к следующей. Съела и ее, и разевает круглую пасть у наших подошв...

— Тревога! — кричит Дорохов. — Вода!..

— Быстро в «дракон»! — командует Савостьянов. Створки двери над нашими головами распахиваются. Мы бросаемся по гнущимся ступенькам вверх.

Вода, словно почуяв, что мы удираем, ускоряет подъем и гонится за нами, хватая за пятки.

— В дверях не задерживаться, — говорит Дорохов. Он уже вполне пришел в себя. Новая опасность помогла ему обрести привычную форму. Только я, может быть, знаю, чего стоит обычное спокойствие Дорохова, на какой огромной нервной силе оно держится.

Я первый проскальзываю в дверь. Дорохов, как белка, прыгает вслед. Створки сходятся. Мы сбрасываем шлемы. Вода журчит снаружи, атакует «дракон».

10

— Ну, — говорю я, — бывает под землей когда-нибудь конец аттракционам природы?

— Когда будете сидеть в кресле у камина, можете считать, что путешествие закончено, — отзывается Савостьянов. — Двигатели мы запустим, но не раньше чем через полчаса.

— Температура не такая уж высокая, — замечает Дорохов, глядя на приборную доску. — Окружающая порода здесь не горячее 20 градусов. Вода, в той ее части, что дошла до нас, — около пятидесяти. Пока она просачивалась, состоялся теплообмен. Если из глубины не подойдет еще чего-нибудь пожарче, то не сваримся.

— Мы вообще не можем подниматься на поверхность, — говорит Лансере.

— Почему? — удивляюсь я.

— Мы приведем за собой воду. Пока будем ползти дальше, вода окончательно размоет наши заграждения и ворвется вслед за нами на рудник.

Действительно, получалась какая-то логическая ловушка. Стоять на месте нельзя. Двигаться тоже.

Я с надеждой смотрю на Дорохова. Он столько раз находил выход из самых отчаянных положений, а главное, так предусмотрителен, что просто не может быть, чтобы он не придумал и тут какую-нибудь остроумную комбинацию.

На лицах Савостьянова и Дорохова никаких следов паники или смятения.

— Собственно, мы уже прибыли, — говорит Савостьянов. — Больше мины не потребуется.

— Почти, — уточняет Дорохов.

— И если моторы не заработают, нас возьмут на ладошку и поднимут на поверхность, — добавляет Савостьянов.