Дракон мелового периода

— Ваши слова напомнили мне об одной из многочисленных мистификаций, окружающих возрождение Чистого Творчества. Вы, наверно, никогда не слышали о Книге Корина?

Я навострила уши:

— Нет. А что это?

— Легендарная книга, якобы написанная Матвеем Кориным в ночь накануне его гибели. Вы, конечно, знаете, кто такой Корин…

— Художник-соцреалист? — напрягши память, предположила я. — Вхутемасовец? «Рабочий и колхозница», и все такое?

— Позор! Корин — первый в истории мастер реальности, наделенный Даром спонтанного превращения вещества. С него началось все современное Чистое Творчество. Но повторяю: он был не ученый и даже не теоретик искусства. Он был обычный — вернее, необычный — самоучка. И никакой книги он, разумеется, написать не мог. Не говоря уже о том, что крестьянский сын Корин вообще вряд ли умел писать. Существует одно-единственное свидетельство, что эта книга действительно была написана. В мемуарах некоего чекиста говорится, что Корин незадолго до смерти показывал ему какие-то записи, которые выглядели полнейшим бредом на мистико-религиозной основе. Чекист посоветовал Корину не маяться дурью и выкинуть записки, что Корин и сделал.

— Но зачем же он так поступил? — разволновалась я. — Может, этот чекист просто ничего не понял! Надо было сохранить книгу для потомства…

— Вот так и появилась легенда о загадочной Книге Корина, — покивал Хохланд. — Люди, которые мыслят так, как вы, до сих пор не оставляют попыток ее разыскать. Иногда — примерно раз в три года — даже появляются люди, которые ее уже нашли.

— А мой текст случайно не может быть отрывком из Книги Корина? — затаив дыхание, спросила я.

— Этот — вполне может, — небрежным жестом возвращая мне лист, съязвил Хохланд. — Еще вопросы?

— Кто такой «истинный целитель»?

— Понятие встречается у Парацельса применительно к самому себе. Если коротко, истинный целитель — это средневековый мастер реальности, способный проводить Великое превращение. Еще что-то?

Я сделала паузу, думая, как бы поаккуратнее формулировать вопрос о сером мире, который давно жег мне язык.

— В каких случаях невозможно заниматься Чистым Творчеством?

— Не понял, простите?

— Ну, существуют такие места, где нельзя заниматься Чистым Творчеством?

— А, вот это уже конкретнее. Да, бывают.

Я затаила дыхание. Неужели тайна раскрывается так просто?

— Интересные у вас вопросы, — заметил Хохланд, наблюдая за мной с иронической усмешкой. — От своих студенток я такого точно не слышал. Все их интересы ограничиваются рамками программы, вас же кидает в абсолютно неожиданные сферы. Иногда мне кажется, что Тонечка относительно вас не совсем ошиблась.

Я проигнорировала нежданный комплимент — все мои интересы были в тот момент сконцентрированы на заданном вопросе.

— Теобальд Леопольдович, вы не ответили…

— Во-первых, вы неточно сформулировали вопрос. Речь идет не о «месте» в любом смысле этого слова — географическом или метафизическом, — но об особом виде материи. Материи, которая не способна подвергаться превращениям. Наука наук уделяет этому вопросу не очень много внимания, — как всегда издалека начал Хохланд. — Но существование подобной материи известно и описано в таких трудах, как… Ладно, неважно. Итак, в классической алхимии есть понятие «terra damnata» — «про́клятая материя». Это шлак, который остается после извлечения духа из камня, о чем мы говорили двадцать минут назад. Он не поддается превращениям, лишен каких бы то ни было полезных свойств, кои в латентном состоянии присущи любому другому веществу. Как философский камень является шагом к гармонии и совершенству, так эта материя — шаг к хаосу. По сути «терра дамната» — это мертвая, пустая материя.

Я внимательно слушала и кивала, прикидывая, как все это можно приплести к серому миру.

— А как с ней бороться?

— Что? — Хохланд посмотрел на меня так, как будто я сболтнула невероятную глупость. — Как можно бороться со шлаком? Зачем?

— Ну не бороться — управлять.

— В смысле превращать? Никак.

— Но если она не поддается превращениям, то мы, мастера реальности, там совершенно беспомощны!

— Во-первых, вы пока еще не мастер реальности, — поставил меня на место Хохланд. — А во-вторых, где это «там»? «Терра дамната» в чистом виде в мире не встречается.

«Похоже, это все-таки не то», — чувствуя глубокое разочарование, подумала я.

— А не может быть целого мира из «проклятой материи»? — сделала я последнюю попытку, — ну чисто теоретически?

— Ну, это сомнительно.

— Понятно, — мрачно буркнула я.

В общем, Хохланд мне ничем особо не помог. Что ж, в глубине души я этого и ожидала. Если бы существовал такой премудрый дедушка, к которому можно приходить и получать готовые ответы на все жизненно важные вопросы, это было бы слишком хорошо для человечества.

Хохланд поднялся с кресла, давая понять, что разговор закончен. Я, скорчившись на своем табурете, быстро дописывала в тетради о проклятой материи.

— А знаете что, Ангелина, — неожиданно сказал Хохланд. — Посидите минутку здесь. У меня для вас есть сюрприз.

14. Нападение