Дракон мелового периода

— Я ж новичок, я не в счет. Зато я тут видела парня, так у него целое ведро!

Машка приподнялась на локте и уставилась мне в лицо:

— Когда видела?

— Да только что. Представляешь, стояла буквально в шаге от него и не заметила.

— Где ты его видела?

— Вниз по ручью, там еще коряга, а за ней — заводь.

— Он все еще там?

— Наверно… А что это он тебя так заинтересовал?

Тут я с изумлением увидела, как Машка краснеет, и до меня дошло.

— Ага! Так ты его знаешь!

— Ну знаю…

— Небось, и на это место нарочно приехала!

Кончики ушей у Машки стали дивные — как малина на просвет.

— Ничего подобного! — буркнула она. — Больно надо. Я и не знала, что он здесь сегодня будет…

— А как его зовут? И давно ты в него влюблена?

— Ну, все!

Машка с угрожающим видом вскочила на ноги и двинулась на меня, и быть бы мне нещадно трепаной и битой, если бы из зарослей орешника не вышел тот самый парень. В одной руке у него была удочка, а в другой — ведро с добычей. На ручье он был в джинсовой куртке, которую теперь снял и обмотал вокруг пояса. Шел он босиком. Увидев нас, он расплылся в улыбке.

— Машка, ты, что ли? Здорово!

— Здорово, — огрызнулась Машка, свирепо глядя на меня. «Только вякни что-нибудь лишнее!» — говорил этот взгляд. Я пожала плечами и перенесла внимание на парня. Он встретил мой взгляд и снова обаятельно улыбнулся. Теперь его глаза были небесно-голубые.

— Это твоя родственница, городская? — спросил он Машку.

— Ее Ангелиной звать.

— Можно Геля, — сказала я. — А тебя как зовут?

— Михаилом, — с достоинством сказал парень.

— Можно Мишкой, — бросила Машка.

— Хотите, девчонки, я вам такое покажу? — никак не отреагировав на Машкин тон, загадочно спросил Миша.

— Что там еще? — буркнула сестра, скосив на него зеленый глаз.

— Неужели вы его не заметили?!

— Кого «его»?

— Пошли, покажу, кто поселился в нашем ручье!

— Только без всяких там шуточек. Не жаба, надеюсь? — спросила я.

— Да пошли скорее, а то уплывет! — настойчиво повторил Миша.

Мы вернулись к ручью по другой тропе, вышедшей прямо к заводи, где Миша ловил рыбу.

— Ты из Утишья? — спросила я Мишу. — Я вроде тебя там не видела.

— Я из Краснозаводского, это от Утишья километров пять по железке. А я тебя видел — вы с Машкой на реку ходили… Т-с-с! Смотри!

Миша пригнулся и вновь уподобился дереву. Я вытягивала шею из-за его спины, стараясь высмотреть в ручье то, на что он указывал.

Заводь жила своей насыщенной жизнью. Теперь в яме тусовались аж три хариуса. Не успела я пожалеть о том, что не взяла удочку, как в воде промелькнула какая-то белая тень, и хариусов осталось два. Через долю секунды они спохватились и уплыли, резво шевеля плавниками. В заводи стало тихо и пусто.

— Ну и что это было? — шепотом спросила я. Мишка указал куда-то в воду. Машка вдруг беззвучно ахнула.

— Анаконда! — прошептала она, схватив Мишку за руку.

— Дракон, — шепотом поправил ее Мишка. Проследив за направлением его пальца, я наконец разглядела белое существо, поймавшее хариуса, и у меня задрожали коленки. Это была ископаемая многоножка из мелового карьера. Я сразу ее узнала. Тварь плыла зигзагами, по-змеиному, только голову она держала не над водой, как это делают змеи, а в воде. Черные фасетчатые глаза мерцали под водой, как два ограненных агата. Над поверхностью ручья поднимался только костистый гребень, из-за чего многоножка слегка напоминала подводную лодки в перископном режиме. Распустив в стороны свои бахромчатые края, она казалась плоской, как ленточный червь. В пасти у нее трепыхался хариус.

— Ишь, ловко охотится! — с каким-то странным удовольствием прошептал Мишка. — Как кошка — ам, и нет.

— Пошли отсюда! — пискнула я, вцепившись ему в свободную руку.

— Так он же неагрессивный, — неуверенно возразил Миша. — И вроде как водяной… Давайте лучше понаблюдаем за ним.

— Водяной, как же! А сюда он из мелового карьера как пробрался? Через канализацию? А вдруг сейчас вылезет?!

— Ой, и впрямь! — подала голос сестра. — Гель, это же та усатая змеюка со стенки! Слушайте, надо что-то делать! Мужиков звать, пусть ловят…

Вода тихо плеснула, и над стеклянной поверхностью поднялась голова многоножки. Глаза, как две черные капли, уставились прямо на нас. Мы с Машкой, хором взвизгнув, шарахнулись в кусты. Дракон беззвучно нырнул и пропал из виду.

— Валим! Быстро! — заверещали мы, вцепившись в Мишку. Я тянула его к пригорку, мечтая побыстрее добраться до «Урала».

Когда первый страх отступил, его место заняла жуткая злость. «И здесь достали! — бормотала я, ломясь сквозь орешник. — Сначала вампиры, теперь этот белый глист! Неужели я никогда не смогу с собой справиться?» Помня о проклятии Джефа, я запретила себе даже думать о Чистом Творчестве, но натура бунтовала. Чистое Творчество все-таки пробилось на волю — через страшилки, которыми я с садистским удовольствием запугивала Машку. Вампиры были первым предупреждением, которое я проигнорировала. Что ж — теперь в Утишье имеется собственный дракон, с которым надо будет что-то делать. Причем не кому-нибудь, а именно мне. Ведь это я его оживила. Больше некому.

7. Разговор с тенью