Дракон Нерождённый

– Сила убеждения? – хмыкнула Грандье. – Много странного оружия видела я на своих веках… но это? Что ты такое, тварь?

Янкурт молчал, ему стало всё равно, он заскучал.

Галантерейщица прищурилась, хмыкнула и направилась к Хранителю Истории.

– Итак, Грифель, это оно? Это центр мира?

Старик стоял спиной к остальным, тяжело опираясь на посох, разглядывал окружающее запустение и блеклость. Жёлтый мрамор и ляпис-лазурь давно потеряли цвет, не стало потолочного витража, бесчисленных шкафов с яркими диковинами; исчез огромный стол-подиум, над которым прежде мелькали тысячи зрительных образов. Только резные драконы всё ещё вились вокруг колонн, соединяя крылья над центральным проходом. Но даже они больше не выдыхали пламя.

– Отсюда он правил каждым уголком мира, – тихо поведал старик, – как же давно это было. Словно в другой жизни.

Майрон стал рядом, сложив руки на груди и разглядывая беломраморные колоннады, резных ящеров.

– Иронично, что они город и разрушили, – сказал он.

– Жар-Саар любил вплетать драконьи мотивы в свои архитектурные произведения. Не знаю, почему. Скажу только, что в его время маги не боялись властелинов неба, мы с ними не конфликтовали.

Вздохнув, Майрон отправился в дальний конец зала, туда, где начиналась винтовая лестница. Над ступенями возвышалась статуя Джассара Ансафаруса, именно такая, какую он помнил из видения почти двадцатилетней давности. Голову Абсалона венчала высокая тиара, он опирался на изысканный посох и держал в чуть выставленной левой руке Гримуар Всемагии, – книгу всех заклинаний.

– Давно хотел узнать, – Майрон облизнул пересохшие губы, – Регалии Джассара, – это правда?

– И ты тоже, юноша? Не счесть раз, когда меня спрашивали о них. – Старик задумчиво пожевал губу. – Отцовы регалии существовали, но исчезли вместе с ним. Скорее всего, Жар-Саар забрал их с собой. Или спрятал так, чтобы никто не заполучил. М-м-м… возможно, что они здесь, в тайнике. Представь, что найдёшь их, присвоишь и… ты ведь станешь могущественнейшим существом Валемара. Богоравным волшебником, Абсалоном. Твоя духовная травма больше не будет значить ничего, артефакты полностью нивелируют её. Какова перспектива, а?

Можно было подумать, что старик насмехается, однако, он говорил обыденно бесстрастно, как всегда.

– Если я найду их, то принесу тебе.

– Неужели?

– Ты единственный живой сын Джассара, не так ли? Если это всё правда, то Валемар является твоим наследным владением. К тому же мне было бы интересно посмотреть, как холлофар взаимодействует с артефактами бескрайней магической мощи.

– А, – оскалилась эльфка, – действительно интересно, кто кого победит, огненный элементаль водяного или водяной огненного?

– Водяной победит огненного, – ответил Хранитель Истории, – если взять за аксиому, что элементали призваны одинаково искусными волшебниками с затратой одинакового количества гурханы.

– Потому что водяной элементаль более стабилен и «вынослив» за счёт своей материальной основы, – добавил Майрон, – а огненный, суть, – сгусток свето-теплового излучения.

– Я просто сказала! Оставьте лекции для других! – смутилась Грандье, поднимая руки в жесте капитуляции.

В противоположном конце залы находилось гигантское зеркало от пола до потолка. Его покрывала вековечная пыль, но даже когда Райла плеснула из фляги и грязь стекла на пол, никто не узнал своего отражения. Как и в видении это зеркало не показывало никого и ничего, внутри блуждали неясные тени, цветные пятна.

– Готов, или хочешь передохнуть, юноша?

– Готов. Но понятия не имею, как…

– Вот. – Грандье протянула ему небольшой свинцовый коробок. – Чистейшая.

Он снял крышку и увидел продолговатый кристалл тёмно-синего, индигового цвета с потаёнными бирюзовыми искорками в глубине. Кристаллизованная гурхана, заряд огромной мощи, сконцентрированный каким-то очень сильным волшебником.

Дальнейших объяснений не требовались, сжав кристалл, Майрон втянул гурхану и ощутил восхитительный прилив сил, магия вернулась к нему, обострив до предела чувства, наделив ощущением всесильности. Однако же только лишь энергия появилась в астральном теле, – тут же стала уходить как сквозь сито. Надо было торопиться.

Майрон достал свой огромный нож, кольнул остриём подушечку пальца и расписал кровью по стеклу сложный узор. Он помнил каждую деталь из далёкого видения, каждый завиток и символ, даже пытался воспроизводить их на зеркалах. Без толку. Теперь же великое зеркало прояснилось, но только миг седовласый видел своё удивлённое отражение. Потом всё вновь сделалось мутным.

– Похоже это не…

Обернувшись, он обнаружил, что стоит один в пустой зале. Получилось? Джассар переходил в зазеркалье иначе, но Майрон Абсалоном не был и оставалось лишь радоваться такому результату.

– Мря!

От неожиданности рив занял боевую стойку и выбросил Светоч Гнева из рукава. Но Лаухальганду вид гудящего клинка не испугал, чёрный шарик подкатился и стал ластиться к компаньону, мурча по-кошачьи.

– Как ты смог? – спросил Майрон, убирая оружие.

– Мря.

– М-м-м… спасибо, верность я ценю, разумеется.

Живой капюшон ожил, завибрировал и вновь затих.