Дракон принцессе (не) жених

Судя по печальному взгляду синих глаз моего собеседника, недостатки таки были – иначе мы бы уже чертили на полу магические знаки и устраивали сеанс практической магии.

– Их жизни будут связаны. Если граф Жермон пострадает или, того хуже, помрет, вероятнее всего, он напоследок успеет выпить всю магию из Марлены.

– А разорвать эту связь возможно?

– Да. И одностороннюю, и двустороннюю возможно. Если полностью изменится энергетическое поле жертвы, и привязка перестанет работать. Тогда сила крови и отцовского соглашения просто перестанет действовать. Тогда в первом случае связь просто распадется, а во втором – в жертву превратится граф Жермон. Но форсировать подобное изменение невозможно, это что-то на уровне чуда, и оно если и произойдет, то исключительно самовольно. И... – Арин кашлянул. – Скоро граф Жермон обнаружит, что его жертва вновь полна сил, и вновь возьмется за своё. Обратный ритуал опасен, всё, что произойдет с Жермоном, может негативно отразиться и на Марлене, но без него наша принцесса, скорее всего, попросту погибнет в ближайшие дни.

В ушах зашумело. Я почувствовал, как заворочался во мне в поисках свободы дракон, но, получив жесткую отповедь, практически сразу затих. Вместо этого по телу разлилась горячая, похожая на кипящую лаву сила. Откуда только взялась – непонятно, словно дракон внезапно открыл свои внутренние резервы, поделился ими.

Арин тоже это почувствовал, поднял на меня слегка недовольный взгляд. Я смог лишь развести руками, показывая, что понятия не имею, как оно так сработало. Дракон же не унимался, сила смешивалась с кровью.

– Ты говорил Марлене? – пытаясь держать себя в руках и не выпустить всю эту бурю эмоций на свободу, спросил я.

– Да. Она сказала, что подумает. Ритуал тоже не слишком безопасен.

Мне хотелось взреветь, что тут нечего думать, но я осознавал, что это драконье желание. Мы не имеем права распоряжаться чужой жизнью.

В моей практике бывали случаи, когда мне приходилось уговаривать людей на опасные ситуации. У меня был знакомый врач, который порой обращался ко мне за услугой, просил перекинуться несколькими словами с пациентом. Я знал, что это значит.

На весах – жизнь человека. Можно попробовать уговорить его пойти на операцию, и тогда у него есть шанс выжить. Но не слишком большой. А можно отказаться и прожить остаток жизни. Но какой он будет? Наполненный болью, а может, просто слишком короткий? Никогда нельзя сказать точно. Но многие считали, что это лучше, чем смерть на операционном столе.

Я терпеть не мог эти разговоры. Каждый раз мне казалось, что я давлю на человека, пытаюсь принять за него решение. А что, если операция в самом деле пройдет неудачно? Ответ на этот вопрос я получил со временем, когда один из пациентов всё-таки не выжил на операционном столе. Мне хорошо запомнился пронзительный взгляд одного из родственников умершего мужчины. Племянник, кажется? Это глухое «вы же обещали», хотя никто, конечно, ничего в медицине не обещает.

– Поговоришь с ней? – спросил Арин, и я увидел в его глазах то же самое, что видел в глазах своего друга. Обычную врачебную усталость, когда ты знаешь, что нужно сделать, но не понимаешь, как правильно объяснить человеку, что в двух вариациях его ждет не слишком веселый финал.

– Поговорю, – вздохнул я, и дракон во мне отозвался согласным жаром силы.

Марлена нашлась в зале. Она сидела в кресле, пододвинутом к яйцу. То, кажется, совсем не менялось, только ярче в огне поблескивала чешуя. Изредка Марлена подавалась вперед, будто собиралась коснуться синего бока, но каждый раз она одергивала руку, меняла собственное решение. Грустная улыбка, игравшая у неё на губах, свидетельствовала о том, что в общем-то девушка свою судьбу принимала, но на решительное «да» пока не накопила сил.

Я остановился у неё за спиной и несколько секунд молча смотрел на огонь. А потом заговорил, сам не зная, почему выбираю такие слова:

– Знаешь, в моем мире магии не было. Ну, или мы про неё не знали. А я – медик. Психотерапевт, прочищаю чужие мозги в профилактических и не только целях. Изначально думал, что буду работать с тяжелобольными, вытаскивать их из дна, а потом решил, что моё место – рядом с более здоровыми людьми. Которые ещё не окончательно ушли за грань. Им же тоже нужна помощь. Я считался хорошим специалистом. Сейчас жалею, что не успел со всеми закончить терапию.

– А я – совершенно бесполезная принцесса, – эхом отозвалась Марлена. – Которую не любит и не ценит собственный отец. Наследница престола, но кто мне этот престол даст? Правильный ответ: никто. Как-то так, – она тяжело вздохнула. – Грустно очень получается.

– Грустно, – согласился я.

– Арин сказал мне, что ритуал – это риск. Что граф Жермон, если поймет, может вывернуть всё по-своему, и я погибну сразу.

Я едва не зашипел от злости. Мне мужчина преподнес это более завуалированно. Ну точь в точь как мой друг из прошлого, пациенту сказал более острую правду, чем своему помощницу. Втравил в это...