Дракон принцессе (не) жених

Альдо в ритуале не участвовал. Он, собственно, очень хотел, но Арин был категорически против, заявил, что магия дракона нестабильна, и выставил его за дверь. Обещал: если вдруг понадобится срочная помощь, он позовет. Вне всяких сомнений, Альдо пытался спорить, надеялся донести до Арина мысль, что может и не успеть передать мне своей энергии, но...

Не знаю, может, дракон у Арина и меньше, но упрямства хватило бы на десяток. Он сказал, что два глупых трупа ему тут не нужны, а вытаскивать с того света двоих одновременно сложнее, чем пытаться исправить случившееся с одним. После этого дверь прямо перед носом у владельца поместья была захлопнута, и мы остались один на один.

Я, Арин, начертанный отобранным у служанок мелом круг на полу и гора краденного, потому что ритуал мы стали проводить в сокровищнице.

Золото дает драконам силу. В глазах у Альдо, когда он оказался здесь, загорелся было алчный огонь, и я уж думала, что он в это самое золото нырнет, ну, или попытается выбить дверь, чтобы оставаться рядом с его прелестью, но пока что подобных попыток он не совершал. Зато Арин, походив вокруг горы и смерив её равнодушным взглядом, накинул несколько магических сетей и теперь откровенно подпитывался наличествующим рядом золотом.

Заклинание было длинным и сложным. Арин не прибегал к книгам, очевидно, успел выучить его наизусть, а я, стараясь не думать о том, как же мне холодно и жестко лежать прямо на камнях, пыталась сосредоточиться на чем-то приятном.

Например, на вопросах драконьего возраста. Сколько Альдо Велле лет, интересно? Если мне не изменяет память, о нем говорили уже давно, ещё когда мой отец только-только готовился взойти на трон, а меня не существовало даже в проекте. Значит, он стар? Драконы живут дольше людей? Насколько я знала, да, так и было, они старели медленнее, и чем старше становились, тем меньше взаимодействовали с людьми. Наверное, потому, что их близкие уже умирают, а новые контакты они стараются не заводить.

Промелькнула дурацкая мысль: что ж мне везет на стариков-то? Дракон, конечно, принцессе не жених, но если теоретически предположить, что у нас может что-то получиться, выходит, он может быть даже старше графа Жермона? Впрочем, тот Альдо, которого знаю я.

И вовсе не из этого мира.

Это было последнее, что я успела осознать, прежде чем провалилась в слепящую белизну. Магия сработала, поняла я, ритуал начался. Арин не говорил, правда, что мне придется что-то делать, сказал, что он устроит всё сам, а мне главное не натворить глупостей.

Но сейчас я была в том настроении, что глупости являлись вполне яркой целью моей жизни.

Потому что свет стал мягче, и я, сумев рассмотреть, где нахожусь, поняла: это королевский дворец. Неуместная роскошь как раз в стиле моего отца, и кровать такая. Широкая, с бархатным балдахином. В подобной должна спать королевская сестрица, из тех, что уже давно вышел из брачного возраста, но всё ещё мнит себя чудесной девицей. Розовые рюши повсюду, на стенах – какие-то совершенно безвкусные картины, рисованные этой самой немолодой принцессой. Тапочки пушистые, которые она надевает по утрам.

Вот только никаких признаков престарелой венценосной дамы у нас в дворце никогда не было. Мой отец, к счастью для него и к огромному горю государства, был единственным ребенком, и я у него тоже – одна дочка. Так чья же эта спальня?

Владелец, впрочем, спал в постели. Сначала я рассмотрела маску для сна, алую, расшитую какими-то розовыми отвратительными вензелями, потом – не в меру дорогие кружева на ночной сорочке. Что за глупость, как можно в таком спать?..

А потом человек повернулся на второй бок, и я поняла, что это, во-первых, мужчина, а во-вторых, граф Жермон собственной персоной. И нахожусь я, небось, в святая святых, его спальне, в которую граф обещал меня привести как свою супругу.

На руке у него красовался широкий венчальный браслет, такого объема, что им при желании можно было кого-то убить, если хорошенько замахнуться. Старое морщинистое лицо растянулось в самодовольной улыбке. Если оглянуться, можно было обнаружить хрустальные бокалы, а на столе – несколько сундучков, наверняка с награбленными драгоценностями из королевской казны.

Я вздрогнула от отвращения и хотела было уйти, не зная, впрочем, могу ли это сделать, или мною управляет ритуал, но не успела. Граф Жермон открыл свои крохотные старикашечьи глазки и уставился на меня, а потом растянул рот в щербатой улыбке.

– О, – проворковал он, – моя дражайшая супруга явилась провести всё-таки первую брачную ночь!

Он сел на кровати, потом отбросил одеяло. Ночная сорочка графа Жермона была старомодна, но, к счастью, длинна, аж до пят. Ничего лишнего мне повидать не удалось, зато вдруг стало смешно. Стихии, и за это отец выдавал меня замуж? Ему самому-то не стыдно, что его красавица-дочь должна была стать женой замшелого старика?

Наверное, нет, не стыдно. Это чувство у моего отца всегда напрочь отсутствовало.

Впрочем, прежние кандидаты мне в мужья тоже наверняка на ночь выряжаются во что-то подобное.