Дракон проклятой королевы

Всплеск воды заставил Амоа поднять лицо. Над поверхностью черного ручейка, который он считал совсем неглубоким, вдруг вынырнула огромная зубастая пасть странного, покрытого чешуей существа.

— Жив… — протянула скалящаяся пасть. — Жив… Как, говоришь, твое имя?

— Я не называл его, — уклончиво ответил мужчина.

Даже подгорные твари не внушали такого ужаса как то, что сейчас вынырнуло над водой. Казалось, если эта штука откроет рот — проглотит человека целиком.

— А что ты там говорил насчет служения? — голова чудища чуть повернулась вбок, и на Амоа прямиком уставился немигающий правый глаз.

А вот теперь он окончательно запутался и перестал улавливать смысл. Его же хотели убить, ведь так? Говорили, что люди порочны и им нет веры? Что же теперь поменялось? И может ли это ему помочь продать свою жизнь подороже?

— Отпусти Рене, ее сестру, если она все еще в твоих пещерах. И всех остальных, кого могло завалить при обвале.

Амоа шалел от собственной наглости, внутри все замирало от дурных предчувствий, но если уж чудище вдруг сменило гнев на милость, стоило этим пользоваться.

— Как скажешь, друг мой. Как скажешь… — видеть, как человеческие звуки раздаются из такой огромной неповоротливой пасти, было странно.

— О, так значит, теперь я друг?

— И я надеюсь, ты будешь самый лучший друг из всех, что у меня были, — усмешка в исполнении чудища была больше похожа на угрозу. — Заключим сделку? Твоей платой будут их жизни.

Он кивнул на бессознательное тело Рене.

— Хорошо. Если надо поклясться, я поклянусь… — горло сдавило от мерзкого чувства собственной никчемности. Все чувства буквально трубили, что он совершает огромную ошибку. Предает себя. Продает себя. — Я буду служить тебе. Если ты пообещаешь не причинять вреда Рене и остальным запертым в пещере.

— Ни один волос не упадет с ее головы по моей вине, — качнул мордой король. — Но имей в виду. Ты будешь не просто служить. Это будет длиться и длиться. И назад пути не будет. Агония будет вечной.

Грудь Амоа часто вздымалась, дыхание было рваным. Нужно было взять себя в руки.

Сама мысль о рабстве, пусть даже рабстве у бессмертного чудища, претила ему. Может быть, стоит отказаться? Лучше смерть, чем иные приказы. Вдруг тварь заставит его приводить ему сюда других людей? Отправлять одного за другим на съедение тварям или просто ради забавы.

Тогда получится, что он выкупит одну жизнь ценой многих других.