Дракон с отрезанными крыльями

— Боюсь, для тебя он уже вышел, — сбравировала Айлин и распрямила плечи. Однако, едва ключ в замке повернулся, уверенности у нее резко поубавилось. Ну в самом деле, что мог отец? Пригрозить Кёну отказом в лечении? Так тот, может, и не заболеет никогда. Мама, конечно, вцепится обидчику дочери в золотые кудри, а потом окажется в соседней камере. Дядя Лил с тетей Арианой, вероятно, что-нибудь и придумали бы, но одной ночи для осуществления своих идей им явно не хватит, а после оглашения приговора махать кулаками будет слишком поздно. Дядя Тила мог бы собственной властью отложить суд до проведения полного расследования, но он уехал, и неизвестно, когда вернется в Армелон. А Дарре…

Ох, нет, только не он! Айлин могла лишь молиться, чтобы до него не дошли слухи о ее аресте, хотя бы пока Кён до дома не доберется. Он же явно всю эту аферу задумал не только для того, чтобы Айлин и ее отцу за насмешки отплатить, но и чтобы Дарре спровоцировать на нападение, а потом с полным правом поставить его под несущие смерть камни. И вряд ли за Дарре, в отличие от дяди Лила когда-то, вступится сразу весь город. Как минимум, за казнь будут те, кто написал сегодня доносы. А значит…

В замке повернулся ключ, и Айлин замерла, не зная, что и думать. Испугаться как следует она еще не успела: наверное, паника нагрянет ночью, когда вылезут самые потаенные страхи и будут терзать ее в полном одиночестве, вынуждая сомневаться в любимых людях и божьей милости, и представлять, каким будет завтрашний день, что она увидит в глазах армелонцев и чем закончится суд, но сейчас…

Сердце стукнуло и остановилось: на пороге ее камеры показался Дарре. Айлин ахнула и бросилась к нему, на ходу сочиняя все те ужасы, что могли стать причиной его заключения, и боясь услышать от него подтверждение собственным мыслям. Но Дарре только раскрыл объятия и крепко прижал ее к себе, согревая своим теплом и словно ограждая от любых неприятностей.

— Прости, я… — пробормотал он, едва только дверь обратно захлопнулась. — Не успел с Кёном рассчитаться. Сразу сюда кинулся, а тут…

— Слава Ойре! — освобожденно выдохнула Айлин, чувствуя, как гора свалилась с плеч. И тут же схватила его за рубашку, встряхнула с силой, заставила посмотреть в глаза: — Скажи мне, что ты ни до кого не дотронулся! Что у Кёна нет повода отдать тебя под суд!

Дарре скрипнул зубами.

— День, когда я смогу пообщаться с ним как мужчина, а не как грязь под ногами, будет счастливейшим в моей жизни, — пробормотал он.

Айлин отодвинулась, неприятно пораженная этими словами.

— Правда? — с холодным разочарованием спросила она. — А я думала, что нужна тебе, не только чтобы избавиться от драконьей ипостаси. И надеялась, что счастливейшим будет день нашей свадьбы.

Дарре понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что он сказал и как это выглядело со стороны.

— Айлин! — подался он к ней, но она отскочила в сторону.

— Скажешь, что защитить меня хочешь? — с неожиданным даже для самой себя гневом спросила она. — Так вот, я не нуждаюсь в такой защите, Дарре! В моем окружении достаточно мужчин, которые могут решить проблему силой!

Он отступил. Побледнел и сжал кулаки.

— Тогда на кой ляд тебе я, Айлин? — так спокойно, что враз захотелось удавиться, спросил он. — Один дядя для тебя драконов спасает, второй из неприятностей вытаскивает. Отец неугодных женихов отваживает, кузены — мелкие обиды отводят. А я даже драконом оборотиться не могу, чтобы тюрьму эту к эндовой бабушке разнести, потому что не уверен, что не захочу потом по всему Армелону пройтись. И добро, если пристрелят просто: хоть от вашей вечной жалости избавлюсь. А зайдутся человеколюбием…

— Дарре!.. — Айлин стиснула руки на груди, с трудом веря тому, что слышит, но уже понимая, какую только что обиду нанесла любимому человеку. Тут даже «урод и дикарь» рядом не стояли. Но ведь не примет оправданий. Гордый, как и подобает дракону. — Ты ведешь себя, как ребенок! Честное слово, только птенец неоперившийся будет в любом человеческом порыве искать оскорбление для себя. Тебе почему никогда в голову не приходит, что я не смогу без тебя жить? Что, если понадобится, я… Да я к кому угодно за помощью обращусь, лишь бы тебя опасности не подвергать! Я эгоистка, да, но я навсегда усвоила, каково без тебя. И теперь…

— Теперь будешь до конца дней меня опекать? — устало вздохнул Дарре и прислонился зудящей, простреливающей, несмотря на зажившие рубцы, спиной к холодной стене. Слова Айлин о том, насколько она в нем нуждалась, наверное, должны были принести облегчение. Но меньше всего на свете он желал бы от нее жертвы, даже вызванной самыми сильными чувствами. — Айлин, я всегда понимал, что ты достойна гораздо большего, чем изуродованный получеловек. Но мне не хватило мужества вовремя отступить, пока еще наши отношения не зашли слишком далеко. Я… Энда все подери! — он вдруг схватил ее за плечи и заглянул в глаза. — Если любишь, если нужен… Позволь мне не чувствовать себя ущербным! Позволь заботиться о тебе и защищать тебя, как подобает настоящему мужчине!