Дракон с отрезанными крыльями

Дарре снова упал перед ней на колени, подхватил любимую на руки, прижимая к груди и страшась опустить на нее глаза. А вдруг все неправда? Вдруг наваждение какое-то, а он по-прежнему держит хладный труп и, стоит лишь шевельнуться…

Едва слышное, донеслось до уха собственное имя, и только теперь Дарре пробрало. Осознание обрушилось снежной лавиной, погребя под собой и гордость, и стыд, и представления о «настоящем мужчине». Дарре уткнулся лицом в золотой шелк любимых волос и умылся очищающими слезами облегчения.

Айлин не отстранялась, не пыталась что-то спросить, только сжимала его рубаху до треска ткани и горячо дышала в шею, чередуя его имя с короткими, почти болезненными поцелуями.

— Ты смог… Ты вернулся… Ко мне… — выдохнула наконец она, а Дарре так и не хватило сил поднять голову. Наверное, только так можно было отучить его от желания доказывать всем свою состоятельность. Доказал. Кому только? Вдруг выяснилось, что на свете есть гораздо более важные вещи, и Айлин столько раз ему об этом твердила, а он все считал, что она его просто не понимает. А потом едва не поплатилась из-за его заносчивости.

— Вернулся, — пробормотал он ей в макушку. — Если простишь…

Айлин всхлипнула и прижалась к нему еще сильнее, хотя казалось, что это уже невозможно.

— Наконец-то я этого дождался, — усмехнулся Энда какому-то ему одному понятному событию, а на Айлин его высказывание произвело самое неожиданное впечатление. Она отпрянула от Дарре, вскочила на ноги, подступила к трехглавому дракону, способному раздавить ее, словно букашку, и принялась высказывать ему претензии, припомнив все несчастья в жизни Дарре. И детство без родительской любви, и рабские мучения от хозяев, и вечную боль из-за пережитого позора. Дарре понятия не имел, ни что она так много о нем знала, ни что принимала все эти вещи столь близко к сердцу, что не побоялась божественного гнева, вступившись в его защиту.

— Ого! — искренне рассмеялся Энда и пристально посмотрел на Дарре, все еще стоявшего на коленях с опущенной головой: так стыдно, как в эти секунды, ему точно никогда не было. — Языкастую девицу ты себя выбрал — не даст тебе спуску.

Дарре вскочил, сверкнул глазами, готовый тут же оградить Айлин от оскорблений — пусть даже из божественных уст, но Энда только предупреждающе мотнул головой.

— Много вы нас слушаете? — поинтересовался он, сразу потушив занявшийся в их душах пожар. — Вот то-то и оно. Мы бы и рады к блаженству вас привести, да вы что дети малые: все пытаетесь уши назло мамке отморозить. А потом просите проблемы ваши решить. Сестры с ног сбились, гордеца твоего от ловушки человеческой отваживая. Уж что только не придумывали: и бурю насылали, и туман непроглядный, и деревья на пути валили. Но он все преодолел. А то, что награда не по вкусу пришлась, так не мы ее выбирали. Хорошо хоть от нынешних родителей не сбежал, а то тоже мы виноваты бы оказались. Вот и еще один с такими же претензиями, — Энда вздохнул и с весьма выразительным недовольством посмотрел на павшего перед ним ниц градоначальника. — Ну что, мил друг, сполна за предательство свое получил? Если бы не ты, обошлись бы малой кровью, и сын твой бессовестный жив бы остался. Так нет, надо было стрелять в несчастного мальчишку, и так натерпевшегося…

— Возьми… возьми мою жизнь взамен его… — совершенно потерянным голосом выговорил градоначальник. — Он все поймет, он исправится…

— Никогда! — категорично отрезал Энда. — Упустил ты его, без матери растя: я потому и терпел так долго его пакости, что обделенным считал…

Но градоначальник не желал слушать отказа.

— Она не лучше, — ткнул он трясущимся пальцем в Айлин, а Дарре как-то равнодушно подумал, что еще одна такая фраза — и он собственными руками задушит главу Армелона. — Почему за нее позволено было отдать жизнь, а за Кёна моего?..

— Потому что это искупление ее отца, — не терпящим возражений голосом ответил Энда. — А твое искупление будет иным. Либо, — тут же добавил он, — ты можешь попробовать пойти своим путем. И тогда уж встретимся после твоей смерти.

Градоначальник содрогнулся, но больше не посмел спорить. Энда же немедленно потерял к нему интерес и окинул взглядом всех собравшихся на площади.

— И снова советую вам сменить градоначальника, — заявил он с таким довольным видом, будто одарил армелонцев божественным просветлением. — А то как в гости не заглянешь, все какие-то темные личности у власти.

В толпе послышались смешки, однако они смолкли вместе с новыми словами Бога Земной Сферы.

— Однако это все лирика, а у нас между тем серьезное дело к юным героям, — сообщил он, отыскивая взглядом возвратившегося из леса Вилхе и его ватагу. Армелонцы расступились, давая проход мальчишкам, неловко топтавшимся возле клетки с двумя пленными и телеги, на которой вповалку лежали измученные драконьи детеныши. Среди жителей пробежал недоуменный шепоток, но вот для Триады улов ребят явно не был сюрпризом.

Энда между тем прогнул драконью шею, опуская голову на уровень головы Вилхе.