Дракон с отрезанными крыльями

И Кён, кажется, это понял, а потому направил своего ящера не на Дарре, а к разбитой клетке, целясь в беззащитное девичье тельце. Дарре рванул наперерез, выгнулся, прикрывая собой Ану, и тут же почувствовал, как острые когти безжалостно воткнулись в спину, разрывая ее по зажившим было шрамам.

Из горла вырвался мерзкий булькающий хрип, и тотчас же снова засвистели арбалетные стрелы, направленные в белого дракона. Тот дернулся пару раз, а потом поднял голову и окатил крепостные стены пламенем, сжигающим без разбору что людей, что оружие.

Дарре рванулся, надеясь воспользоваться моментом и освободиться, чтобы выманить потом противников в поле, подальше от клетки, позволив Джемме вытащить из нее Ану. Белый дракон покачнулся, неловко разбросав крылья и опалив подсохшую траву. Та вспыхнула в мгновение ока, поддаваясь огню, позволяя ему разрастаться и подбираться все ближе к клетке.

Кён на драконьей спине издевательски рассмеялся, а ящер еще крепче вцепился в бока Дарре и взмыл в воздух, подняв противника, будто игрушку.

Дарре попытался извернуться, чтобы вцепиться белому ящеру в шею, но тот с размаху швырнул его на землю, да так, что в ушах зазвенело, а в животе разлилась тупая боль, сбивая дыхание. Дарре перекатился было на бок, но Кён заставил своего дракона снова его подцепить и снова ударить оземь, словно дух рассчитывал вытрясти.

Дарре больше не успевал реагировать, задыхаясь от боли и дыма от горящей травы.

Огромный белый ящер, превосходящий противника размерами раза в полтора, играл с ним, словно кожаным мячом, а Дарре даже пошевелиться лишний раз не мог, потому что от малейшего движения все тело прошивали молнии, усиливая и без того раздирающую боль и рождая ту самую знаменитую драконью ненависть, которую Дарре столь самонадеянно собирался победить.

Он заметил еще, как Джемма вытащила наконец Ану из этого огненного безумства, а потом только боролся с самим собой: все его любимые были людьми, и он не хотел погибнуть с этим отвратительным чувством к ним.

И вдруг беспросветную муку прорезал крик Айлин, зовущей его по имени. Она стояла на крепостной стене, заламывая от отчаяния руки и умоляя Дарре подняться.

Кён гоготнул и направил своего дракона к ней.

У Дарре потемнело в глазах.

Сдался!

Решил, что всех спас, что выполнил долг, а теперь и помереть не зазорно? А кто же его рыжую девчонку защищать станет? Кто оградит ее от опасности, которую сама она не замечала, глядя только на Дарре и посылая слезную молитву богам о помощи? Ведь никого же рядом: кто пустил ее на стену, кто не досмотрел?..

Дарре сам не знал, откуда силы взялись — разве что ужас родил. Такой ужас, какого он не испытывал ни разу в жизни. Ни когда крылья его пластали, ни когда Ана на его руках умирала. В секунду понял, что Айлин испытывала, когда говорила, что за него боится. И вот сейчас испугался сам. Да так, что и о боли, и о ненависти забыл: вскочил и бросился за белым ящером.

И не успел…

Когтистая лапа сомкнулась вокруг точеной фигурки, а Дарре только в шипастый хвост успел вцепиться клыками и повиснуть на нем, когда Кён направил своего дракона ввысь.

Немного было видно со стен города оцепеневшим от произошедшего людям сквозь дым пожара и копоть обгоревших лиц. Но когда израненное черное тело отделилось от ненавистного белого и устремилось вниз, навстречу своей гибели, в едином порыве вознеслась к небу просьба о милости — и тут же была услышана.

Два черных с золотом крыла, раскинувшись воздушными змеями, остановили падение. Дарре повис в воздухе, будто не зная, что делать, будто не веря еще одному божественному дару. Но всего секунду длилась его растерянность, а следом схватились два дракона в смертельной битве, озаряя черно-синее небо вспышками пламени, окропляя сгоревшую дотла траву брызгами крови.

Дарре дрался отчаянно. Он был меньше, но заметно ловчее, а потому легко уворачивался от приказных маневров белого ящера и сам незамедлительно нападал, целясь в шею, стараясь прокусить чешуйчатую броню.

Крылья работали так, будто он никогда их и не лишался. Или, быть может, у Дарре попросту не было времени поддаваться проблемам. Он боялся думать о том, каково сейчас Айлин в плену у этого чудовища. Сердце то билось, как ненормальное, то вдруг замерзало, не давая вздохнуть, и именно в один из таких моментов Дарре вдруг увидел посеревшее лицо Кёна. Тот с остервенением тряс пустой пузырек, израсходовав подчиняющее зелье до капли. И уже не удивился, когда ящер замер в воздухе, словно пытаясь сообразить, что происходит, а потом медленно и оттого еще более устрашающе повернул к нему голову…

Но Дарре этого уже не видел, потому что ящер расслабил лапы, выпустив крохотное по сравнению с ним тельце, и Дарре бросился вниз.

Он поймал.

Опустился на Главную площадь под защиту города и с небьющимся сердцем разомкнул когти. В его лапе лежала бездыханная Айлин…

* * *

Дарре стряхнул драконью ипостась и опустился перед Айлин на колени.