Дракон с отрезанными крыльями

Ариана вдруг почувствовала, как напряглась племянница, и, поддавшись необъяснимому, нелогичному порыву, спросила:

— Для тебя важно все мне объяснить?

Айлин секунду колебалась, словно не зная, на что решиться, потом кивнула. Вряд ли тете будут интересны ее страхи, но Айлин больше не могла держать их в себе. Вина лежала тяжким грузом, а самые родные люди никак не хотели помочь ей от нее избавиться. Просто рассказать, почему она поступала так, а не иначе. Чтобы не было больше этой недосказанности, едва все не разрушившей. Пусть Айлин сгорит от стыда, но от своего не отступит. Пусть тетя разочаруется окончательно, но хотя бы будет знать правду. А с нее начинать новое всегда проще.

Ариана присела на крыльцо, отобрала у племянницы изрядно помятую корзинку, поставила ее в ногах и сжала обеими руками ладонь Айлин. А та словно только этого и ждала. Отвела взгляд, вздохнула и начала говорить.

Беседа вышла долгой. Голос Айлин звучал то виновато, то осуждающе, потом опять сбивался в оправдания и снова повышался до обиженного. Ариана слушала, не прерывая, не пытаясь объяснить свои поступки до того момента, пока Айлин не закончит и не даст ей такую возможность. Но племянница не потребовала от нее извинений, проявив чуткость и понимание.

— Я не подумала, что тебе тоже трудно и тяжело со всеми нами, — снова вздохнула она и глянула исподлобья на Ариану. — А как сама с тетей Ильгой да двумя мальчишками повозилась, так глаза и открылись. А ты еще прощения просишь.

— Прошу, — согласилась Ариана, даже не думая сердиться на бессердечные мысли племянницы. — Потому что я была взрослым человеком, а ты ребенком, нуждающимся в поддержке. И я обязана была это понять и что-то сделать. Но теперь уже поздно сожалеть: надо извлечь уроки и постараться дальше не совершать таких ошибок.

— Я постараюсь, — прошептала Айлин, и Ариана не сдержала улыбки.

— Я про себя, глупенькая, — сказала она. — Я сама себе пообещала впредь не закрываться от любимых людей. Сколько неприятностей уже это принесло, если бы ты знала. А воз и ныне там.

Айлин тоже позволила себе несмелую улыбку.

— Расскажи, — попросила она и увидела, как тетины щеки порозовели. Она явно смутилась и придумывала, как бы перевести разговор на другую тему. Айлин догадалась, что тетя имеет в виду отношения с мужем.

Но тем интереснее было узнать подробности!

— Обязательно расскажу, — дала слово Ариана, мысленно ругая себя за болтливость. — Только не здесь и не сейчас. Пойдем в дом, а то у меня уже зуб на зуб не попадает, а ты и вовсе…

Но Айлин тут же вскочила с крыльца, отпрыгнула в сторону, замотала головой.

— Я… не могу… — пробормотала она. — Я… с тобой только хотела… сначала… Дядя Лил и ребята… Они же…

— Они будут рады тебя видеть, — оборвала ее Ариана и распахнула дверь. — Я все равно не отпущу тебя, промерзшую до костей, одну в ночь домой. Сейчас поужинаем — у меня суп горячий, а у тебя масса историй про южные страны. Никогда там не была. Хочу все знать, — и она улыбнулась своей теплой лукавой улыбкой, которую Айлин так любила и которой совершенно не могла сопротивляться.

* * *

Дарре не собирался задерживаться за столом ни одной лишней секунды. Едва увидев, кого мать привела в гости, решил быстро уничтожить свою порцию и уйти из дома под предлогом необходимости зайти в госпиталь и проведать одного из своих подопечных. Подопечный, конечно, вполне мог подождать до утра, но вот Дарре ждать не мог, вообще не представляя, как будет есть в присутствии Айлин и какие еще нелепости отожжет под ее взглядом.

Но дом не подвел, дав уже привычную защиту ему и лишив того же самого Айлин. Она, в отличие от Дарре, чувствовала себя среди родных явно не в своей тарелке. И пусть отец не сказал ей ни слова упрека, а мать и вовсе кружила вокруг племянницы, пытаясь предугадать каждое ее желание, Айлин почти не отрывала взора от миски с супом, ковыряясь в ней, но, кажется, так и не попробовав.

Еще бы!

Дарре бы тоже кусок в горло не лез, сиди рядом с ним женщина, которую он назвал предательницей, а напротив мужчина, услышавший в свой адрес «эндово отродье». Всем тут досталось от взбеленившейся рыжей девчонки, и Дарре, пожалуй, еще не хуже всех пришлось. Родители-то, в отличие от него, имели право ждать от племянницы совсем иного отношения. А получили под дых. И Айлин, судя по ее нынешней позе, лучше всех это понимала.

Дарре неожиданно почувствовал жалость. Ее невозможно было объяснить, учитывая их с Айлин отношения, но вид виноватой, полной раскаяния рыжей девчонки, чуть вздрагивающей от каждой новой фразы, вопреки желанию рождал именно это чувство. Расплачиваться за грехи в тысячу раз сложнее, чем их совершать, это Дарре знал по себе. Пожалуй, хорошо, что родители ее простили и делали вид, что ничего не случилось. Пусть очухается.