Дракон с отрезанными крыльями

Ана передернула плечами, изображая раздражение.

— Я много чего не могу ей простить, — отрезала она. — И не вижу, чтобы она хоть как-то пыталась исправить сделанные гадости! И не понимаю почему!..

— Что Айлин должна сделать, чтобы ты это поняла? — негромко спросила мама, и Ана осеклась. Невольно задумалась. В самом деле, что? Если просьба о прощении не помогла, тогда, наверное, только время позволит Ане убедиться в искренности раскаяния кузины. Впрочем, даже оно не сотрет и не объяснит ей нанесенной Айлин Дарре обиды. Пусть даже сам Дарре простил. Он всегда был лучше Аны. Совершенно особенный — то ли мальчишка, то ли мужчина. Ана любила его больше всех на свете и отдала бы последнее, только чтобы ему никогда не пришлось снова страдать. Наверное, мама то же самое чувствовала по отношению к ней и Вилхе. Тогда она должна и сама догадаться, почему Ана не может относиться к Айлин по-другому.

— Пусть отстанет от Дайе! — буркнула она и сердито посмотрела в сторону. — Столько лет изводила, а теперь приклеилась как банный лист! Ни стыда ни совести!

Мама не удивилась и не возмутилась. Только вздохнула.

— Почему ты не хочешь дать брату возможность самому решить, что для него лучше? — задала она новый вопрос, на который Ана не знала ответа. — Ты не думаешь, что, вынуждая Дарре выбирать между тобой и Айлин, причиняешь ему новую боль?

Ана раздраженно топнула ногой: против маминых аргументов сил возражать никогда не хватало.

— Я не вынуждаю! — зло выговорила она. — Не надо меня выбирать! Я и так всегда буду на его стороне, что бы ни случилось!

Мама неожиданно улыбнулась и, сделав шаг вперед, прижала Ану к себе. Та ошеломленно сомкнула руки вокруг ее талии: выросшая среди мальчишек, Ана нечасто позволяла нежности в свой адрес и сама старалась не проявлять чувств. Но иногда… Вот как сейчас… Невыносимо хотелось расплакаться у матери на груди, рассказать ей обо всех своих сомнениях и заботах, услышать если не разрешающий все проблемы совет, то хотя бы слова утешения и поддержки. Но гордость не позволяла ни просить, ни расслабляться. Да и у мамы помимо нее хлопот полон рот, куда еще глупости девчачьи выслушивать?

— Зайка, я знаю, как ты любишь Дарре, — ласково сказала мама — словно подслушала мысли Аны. — И поверь, он любит тебя нисколько не меньше. И я боюсь, что ради этой любви он может пойти на такую жертву, которую ты потом себе не простишь. Поэтому очень прошу, постарайся найти в своем сердце место для Айлин. Она вовсе не такая эгоистка, как ты думаешь, просто слишком не вовремя осталась одна и не смогла с этим справиться. Может быть, вам стоит поговорить? Может быть, она сумеет объяснить то, что тебя столь тревожит? Я не стала бы просить ради себя, но Дарре, мне кажется, этого заслуживает.

Ана крепче сжала руки. Она не могла не признать, что мама права. Но от этого вдруг стало так страшно и обидно, что на глаза снова навернулись слезы. Ана всхлипнула, презирая себя за эту слабость, и вдруг почувствовала, как мама приподняла ее, словно маленькую, и, донеся до лавки, усадила к себе на колени. Ана оскорбленно дернулась прочь, но мама только улыбнулась, да еще и по голове погладила.

— Я не малолетка, чтобы со мною нянькаться! — возмутилась Ана. Мама кивнула, продолжая осторожно распутывать выбившиеся из косы прядки.

— Не малолетка, — согласилась она. — Поэтому хочу рассказать тебе про нас с папой. Если, конечно, тебе интересно.

Ана тут же затихла. Она никогда не расспрашивала маму об этом, хотя — что уж скрывать? — с недавних пор частенько боролась с любопытством и желанием задать пару наводящих вопросов. Уже одно то, что папа первым на свете смог избавиться от своей драконьей ипостаси и стать ради мамы обычным человеком, говорило о том, какая необычная история любви у них должна была быть. Да и те взгляды, что родители по сей день бросали друг на друга, особенно когда думали, что дети их не видят, вызывали у Аны невольный трепет в душе и рождали неосознанную мечту о таких же чувствах. Однако мама никогда не раскрывала свое сердце и не делилась потаенным. Почему же вдруг сейчас?..

— Это ничего не изменит, — насупилась было Ана, но от нежных материнских ласк разомлела, прижалась к родному плечу, тихонько вздохнула. — Расскажи, — в предчувствии какого-то чуда попросила она, и мама завела свою историю…