Дракон с отрезанными крыльями

— Догадайся! — сердито ответила она, но тут же оттаяла, заметив, как порозовели его бледные щеки. Проняла! Что бы он ни подумал, а это явно было лучше того, что сказала бы она. Вот тоже нашел, о чем спрашивать! Как будто так непонятно! Только бы опять не решил, что она его пожалела. Румянец ведь и уязвленная гордость вызвать способна. Потом не докажешь…

— Айлин… — выдохнул Дарре, и она вдруг сорвалась, принявшись сквозь накатившие слезы объяснять, как перепугалась за него, как не знала, что делать и чем помочь, и закончила тем, что обвинила его в полном безразличии к собственной судьбе и чувствам людей, которые за него волнуются. Потом замолчала, опустошенная, и снова уставилась на его руку. Разозлится? Станет говорить, что Ану спасал и не мог о себе думать? Как будто Айлин этого не понимала. Четверть часа назад сама бы последнюю каплю крови отдала, только чтобы вернуть Дарре к жизни. Да только…

Глупый мальчишка!

— Что обо мне волноваться? — сдавленным тоном произнес он, не позволяя себе поверить в то, что Айлин говорила сейчас о себе. Тут ведь один неверный шаг… Или отпустить, и будь что будет? Все-таки его голова лежала у нее на коленях, а ее пальцы крепко переплетались с его, и эмоций на страх просто не оставалось. Одно только желание утешить, и Дарре привычно прикрылся им, ощущая себя последним трусом. — Что со мной может случиться? Я же дракон.

Айлин не справилась с затопившей обидой. Она душу раскрыла, едва ли не в чувствах своих признавшись, а он… как с девочкой несмышленой… Так бы и вскочила, сбежала от него подальше, если бы совесть позволила. А теперь сиди тут, слушай, рви сердце…

Дарре поднял свободную руку и коснулся ее щеки, стирая непросохшие слезы. Слишком явное разочарование появилось на ее лице после его слов. И Дарре не смог противиться. Пусть отпрянет в оскорблении, обожжет взглядом, уколет словом, но только не плачет из-за него. Так, что душа разрывается.

— Ты не дракон, — всхлипнула Айлин, а сама обхватила и эту руку, пристроилась к ней, закрыла глаза, страшась увидеть его реакцию и в то же время ловя мгновение острого удовольствие от вернувшегося к Дарре тепла. — Ты дурак просто!.. Самонадеянный и бессовестный!.. Так бы и дала тебе по лбу… чтобы гордыни поубавить…

У Дарре зашумело в голове. Если бы сил хватило, прямо сейчас поднялся бы, прижал ее к себе и напомнил, как два года назад не совладал с собой. И наплевать, что произошло бы дальше… Разве стала бы Айлин плакать, будь он ей безразличен?

Но даже рука возле ее щеки дрожала от напряжения, а о том, чтобы заставить шевелиться все тело, не могло быть и речи. И только…

Да гори все синим пламенем!

— Айлин… — лишь бы сердце в горле не застряло от кульбитов, дало договорить, пусть даже он снова зарвался в своей гордыне. Но трусом быть еще хуже. Потому что расплата одна, а ожидание ее прямо противоположное. И Дарре слишком устал бояться. — Я пригласить тебя хочу… Просто на прогулку. Без всяких предлогов. Я… — он закусил губу, решаясь на последний отчаянный шаг, понимая, что дальше либо пан, либо пропал, и ненавидя собственную беспомощность, из-за которой подобные невозможные вещи приходилось делать, лежа головой у Айлин на коленях. Да только чувствовал, что шанса больше не будет. Айлин не станет мириться с его холодностью и колебаниями. Зачем ей это, когда можно просто улыбнуться и парни слетятся, будто мухи на мед? К такой-то красавице… — Я видеть тебя хочу! Снова! Даже если… дурак самонадеянный…

Выдохнул, замер, совершенно потерянный. В душе билась надежда, но с каждой секундой тишины угасала, подавляемая сомнениями. Зачем, на самом деле, Айлин такой, как он? Даже если помог ей: пальцы отогрел, полку соорудил. Разве это повод на почти что свидание соглашаться? И разве нужны ему такие жертвы?

Айлин разомкнула их руки, почти остудив остановившееся сердце Дарре, но тут же несмело коснулась его волос. Провела пальчиком по отросшим прядям, чуть дыша и выпуская на волю улыбку.

— Я буду… так рада… — прошептала она и отвела взгляд, не в силах глядеть в его загоревшиеся глаза. — Если хочешь…

Ее прервали послышавшиеся вдалеке голоса Вилхе и дяди Лила, спешивших на подмогу. И все же, прежде чем они приблизились, Айлин успела шепнуть:

— Здесь же. Завтра. Я приду к пяти… — и улыбнулась.

Глава двадцать вторая: Вечер и утро

Айлин вышла из госпиталя, услышав снаружи странный шум. Прошло около получаса с тех пор, как они вчетвером добрались сюда, и Айлин только сейчас смогла наконец вырваться от тети Арианы, требующей рассказать, что произошло после падения Аны с дерева. Очевидно, добиться правдивого ответа от Дарре у нее не получилось, и она почему-то решила, что он рассказал об этом Айлин, когда очнулся. Ну да, как же! Айлин пробивало на смех, смешанный пополам со смущением. Тетя на самом деле думала, что им с Дарре больше поговорить наедине не о чем было? А Айлин казалось, что она все поняла сразу по возвращении племянницы из Окиноса. А может быть, и раньше…