Дракон в ее теле

– Ох, какая я неуклюжая. Уж простите, даст бог, не придется больше со мной танцевать. Неуклюжесть, кстати, тоже появилась недавно. Что еще?.. Мне всегда нравилась овсяная каша, но сегодня не было аппетита. Я так и не завтракала, советник. А еще днем у меня порвалась золотая цепочка, на которой я носила милый кулон, тот куда-то закатился. Так обидно! Он у меня появился недавно, но уже очень полюбился. Описывать его?

– Кого?

– Кулон. Он был золотой и инкрустирован…

– Нет. О кулоне хватит. Дальше.

– Съерра О’Нил говорит, что я бледнее обычного. – Я кокетливо улыбнулась. – Вы тоже так считаете? А еще вечером у меня несколько раз дернулось правое веко. Простите, я не могу продемонстрировать, как именно, не научилась делать это нарочно. Но если очень нужно для дела…

– Продолжайте, – удивительно, но в голосе советника совсем не было раздражения.

Его воистину ангельское терпение по-настоящему меня раззадорило!

– Мне разонравились любимые духи.

– Стал неприятен их запах?

– Нет, просто хочу новые. Сегодня поняла, что устала от этих.

Советник кивнул. Я не утерпела и напустила на себя хмурый вид:

– Вам тоже не нравится этот аромат? И вы так прямо об этом говорите? Вот и поговорили…

– Что?

– Вы согласились со мной. Впрочем, вы правы, давно пора сменить духи. Спасибо, что сказали об этом, а не утаили.

Я вовсю развлекалась, когда эр Геррард чуть подался вперед и оказался носом едва ли не у моего уха. У меня остановилось сердце от шока и непонимания происходящего, а он совершенно спокойно отстранился и проговорил:

– Прекрасный аромат. Мне нравится. Есть еще странности?

Я почувствовала, как краска заливает щеки. Вот как? Он, значит, сама невозмутимость? Непробиваемый тип! Ла-адно!

Я решительно подалась вперед, почти как он только что, и шепнула:

– Когда я вернулась в свое тело, мне показалось, что грудь стала тяжелее.

– Что? – И вот он едва не наступил мне на ногу. – Прошу прощения, эра, я… В каком смысле?

– Сама гадаю, как это может быть, – задумчиво продолжила я, с огромным трудом скрывая победное выражение лица. – Но, возможно, это оттого, что мне теперь было с чем сравнивать? Вы же понимаете, о чем я?

– Да, но…

– Ах, вот и закончился наш танец. Надеюсь, я была вам полезна?

Добавив во взгляд всю наивность, на какую была способна, я мило улыбнулась.

– Весьма. Я провожу вас…

До Мэделин мы шли молча, однако стоило остановиться, как я не вынесла тишины.

– Спасибо, эр Геррард, танец с вами… – заготовленную милую фразу я договорить не успела: советник посмотрел мне в глаза так, что слова застряли в горле.

Почти в тот же миг сознание накрыло понимание очевидного: он же менталист, Марианна! Следом появились смущение и стыд. Сколько раз я слышала от съерры О’Нил: если менталисты и не читают мысли нарочно, то могут уловить отдельные фразы или чувства тех, кто с ними рядом. Или нет? Может, не могут? Например, Ян не мог, сколько ни пытался. Мы даже экспериментировали…

Я посмотрела на советника оценивающе, и надежды умерли в муках. Этот точно мог.

– Простите за ногу, – сказала, чувствуя себя так, будто сознаюсь в воровстве. – Я не хотела…

– Не понимаю, о чем вы, – вежливо ответил Андрис Геррард, отчего стало еще более стыдно за ненормальное поведение в танце.

Что вообще на меня нашло? Раньше зловредностью характера у нас отличалась только Мэделин, а я, напротив, с детства училась сохранять самообладание и не действовать скоропалительно. Но в этом дворце все пошло не так с самого начала.

– Эра Марианна. – Советник чуть склонился, легко взмахнул рукой, и звуки со стороны перестали нас тревожить. В полной тишине он продолжил: – Я бы хотел закончить наш разговор на более… дружеской ноте.

Украдкой осмотревшись, сделала вывод, что нас теперь вряд ли могли слышать. Мэделин и ее богатая мимика подтвердили мое предположение. Мы стояли рядом с сестрой, но советник не обращал на нее никакого внимания.

– Вы хотели знать подробности того, что мне удалось выяснить о ритуале, и действительно имеете на это право.

Отвернувшись от Мэди, я с неверием посмотрела на Андриса Геррарда. Он был серьезен, как никогда, а потому (а может, еще почему-то) мне страшно захотелось ему довериться.

– И что же вам удалось? – спросила с деланным равнодушием.

– Расскажу ночью, – легко ответил советник.

– Сегодня?

– Да.

– Вы хотите сказать, что сегодня ночью мы встретимся с вами… где-то? – Мои глаза округлились против воли. Как с таким человеком вообще изображать показное безразличие?!

– Да. Встретимся у вас. Скажем, ровно в полночь.

Открыв рот, я некоторое время подбирала ответ – такой, чтобы дать ему понять, мол, осуждаю такие встречи… И в то же время не хотелось спугнуть желание советника делиться новостями.

– Это… это не лучшее время, – сказала наконец, покосившись на очень недовольную гувернантку, стоящую совсем близко. – Вечером в общественном месте было бы лучше.