Дракон выбирает судьбу

Гилберт узнал старого Уинфреда – дракон парил над парком, несколько молодых ящеров летели прочь от столицы, и Гилберт понял, что старик прикрывает сыновей и внуков. Дает им возможность скрыться, убраться из города, пока все не уляжется – тогда ему стало холодно.

Уинфред Эттиннер не был дураком, он принял ситуацию всерьез – значит, драконы испугались. Значит, у людей уже была сила – а скоро они возьмут и власть.

“Именно этого я и хотел”, – подумал Гилберт, влетая в распахнутое панорамное окно своего кабинета. Когти разжались, и Сибиллу отшвырнуло в кресло для гостей. На ходу сбрасывая с себя драконий облик, Гилберт прошел к аптечке и, вынув обезболивающее, произнес:

– Чей это ребенок?

Сибилла уставилась на него с безграничным изумлением. Как он мог говорить такие вещи женщине, которая была искренне влюблена в него? Как он смел говорить в таком тоне с матерью своего ребенка? Гилберт бросил взгляд в окно – проводив детей и внуков из города, старый Уинфред сделал круг над столицей и опустился в свою башню. Он сделал самое важное дело – у Гилберта сегодня тоже были дела, и в переговорной его заждались.

– Так повторяю, чей это ребенок? – Гилберт прошел к дверям кабинета, выглянул в приемную и увидел Клайва: при появлении босса тот сразу же заговорил о чем-то, но Гилберт его перебил: – Я буду в переговорной через четверть часа, пусть пока проверят отчеты.

Клайв кивнул. На его лице отразилось странное выражение умиротворения, словно до этого весь мир трясся в землетрясении и вот теперь устоял. Гилберт закрыл дверь и обернулся к Сибилле. Удивление уже исчезло – женщина поднялась ему навстречу, и теперь ее переполнял гнев.

– Как ты смеешь? – яростный шепот сорвался с ее губ, наполнил кабинет соленой волной. – Как ты смеешь так со мной говорить, будто я шлюха?

Гилберт усмехнулся. Шлюха, конечно, кто же еще?

Он поднял рукав рубашки, и на правом запястье загорелась маленькая звезда. Она вспыхивала всегда, когда он занимался с кем-то любовью. Сибилла вопросительно подняла бровь, не теряя вида оскорбленной невинности.

– Что это?

– Заклинание, – ответил Гилберт. – Способ предохраняться и не наматывать на себя заразу. Она горела всегда, когда мы были вместе. И я хочу спросить: как ты смеешь подсовывать мне чужого ребенка и устраивать скандалы на людях?

Бледность Сибиллы смыло потоком румянца, и она наконец-то стала собой – не звездочкой, которая рано или поздно стала бы примадонной, королевой эстрады, величайшей певицей, а девчонкой из трущоб, которая любой ценой пыталась подняться как можно выше.

Но вершина драконьей башни была ей не по зубам. Особенно если она собиралась врать дракону.

– Я была только с тобой, – глубоким трагическим тоном промолвила Сибилла. Пожалуй, в ней пропадал талант драматической актрисы. – Да, я видела эту звезду, но… ты сейчас просто хочешь от меня избавиться, Гилберт.

– Верно, хочу, – кивнул Гилберт. – Дело не только в звезде. Дракон всегда знает, что его ребенок зачат. У них возникает глубокая, неразрывная связь. Это не ты пришла бы ко мне с этими бумажками, это я пришел бы к тебе. Я бы все почувствовал, не сомневайся.

Лицо певицы дрогнуло, становясь маской гнева.

– Ты врешь, и ты это знаешь, – прошипела она. Элегантный, тщательно продуманный облик сметало с Сибиллы – теперь она стала настоящей, скандальной бабой из Нижнего города, готовой на все, чтобы добиться задуманного. Она хотела сидеть на вершине драконьей башни – так как же Гилберт посмел сопротивляться?

– Я не вру, – устало ответил Гилберт. – Ты хочешь подсунуть мне чужого ребенка, Сибилла, – он сделал паузу и сказал так искренне, как говорил только с Джеммой: – Я никогда тебя не любил, с тобой просто было хорошо в постели. Я люблю другую женщину. Не тебя.

Сибилла схватила какие-то бумаги, швырнула в него. Прекрасное лицо античной богини окончательно утратило свое очарование – бабы из Нижнего города им не обладают.

– Любишь другую женщину? Ту серую моль? – прошипела Сибилла. – Так иди, сражайся за нее! Почему ты этого еще не сделал? Почему вчера затащил меня в тот кабинет? От великой любви к ней?

Гилберт не стал слушать дальше – схватил певицу за шиворот и поволок к дверям. Сибилла завизжала на всю башню – Гилберт вытолкал ее в приемную и отшвырнул к дверям лифта. Секретарша и Клайв испуганно поднялись из-за стола, замерли, словно куклы; растрепанная Сибилла обернулась и прошипела:

– Я этого так не оставлю!

В висках закололо, над головой поплыли искры – Гилберт едва сдерживал ярость. Она пыталась подсунуть ему чужого ребенка и еще имела наглость угрожать? Он подошел к столу секретарши, плеснул воды в стакан и спросил:

– Что ты сделаешь? Пойдешь в прессу?

Клайв и секретарша дружно рассмеялись. Сибилла отбросила с лица прядку волос и выдохнула:

– Времена изменились, Гил. Жаль, что ты этого не видишь.

Она сжала губы и походкой королевы в изгнании шагнула в раскрывшуюся пасть лифта. Еще мгновение, и лифт увез ее, Гилберт надеялся, что навсегда. Он сделал несколько глотков воды, отставил стакан и объяснил: