Дракон выбирает судьбу

– Когда фро Сальцхофф станет президентом, – ответил Клайв, словно досадуя на недогадливость начальника, – начнется совсем другая жизнь. И то, что вы, дракон, но с людьми, сыграет вам на руку. Очень сильно сыграет.

“Он так бледен потому, что впервые говорит со мной не как со своим боссом, а как с таким же человеком, – подумал Гилберт. – И ему от этого страшно”.

– И напрасно вы так сказали про “Ярмарку тщеславия”, – продолжал Клайв. – Об этом надо написать во всех газетах и журналах. Это огромный шаг для всех нас.

“Маленький шажок для дракона, но огромный шаг для мира”, – мысленно усмехнулся Гилберт.

– Тогда драконы меня сегодня же разорвут, – ответил он. Клайв только рукой махнул.

– Сколько драконов читает газеты? И сколько людей? Вам нечего бояться, что спонсоры от вас отвернутся, вы сам себе спонсор, – Гилберт подумал, что парень обнаглел от радости. – Но если вы покажете миру, что любовь имеет значение, а не ваша суть, то… – он осекся, словно понял, сколько всего уже наговорил боссу. Сумеет ли сохранить работу после этого?

“Сумеет, – подумал Гилберт. – Он прав. Все это время акции росли и сейчас не упадут”.

– Что с расписанием? – спросил он. – Выкроим четверть часа для Фрейи Смит?

Фрейя Смит была легендой профессии – ее статьи в журналах зачитывали до дыр, она писала с поистине дворянским достоинством и по-уличному захватывающе. Попасть к ней на интервью мечтали все, и люди, и драконы – Гилберт ощутил золотой запах денег.

– Конечно. По такому поводу она к вам в любое время дня и ночи прибежит, – ответил Клайв, и Гилберт услышал, как открывается дверь.

– Нет, ты меня пропустишь! – голос Сибиллы был переполнен льдом. – Я хочу посмотреть ему в глаза!

Да, новости разносятся быстро. Гилберт обернулся – Сибилла, которая ворвалась в его дом, выглядела яростной фурией, какой-то богиней мщения за поруганную девичью честь. На мгновение Гилберту даже показалось, что на ней дымится одежда, а над головой кружат искры.

Ему сделалось холодно – и тотчас же бросило в жар.

– Я не могу понять только одно, Гил, – сказала Сибилла свистящим шепотом, и свет, который сейчас ее наполнял, был нестерпим для драконьего глаза. – Ты все равно женился на человеческой женщине. Не на какой-нибудь драконьей принцесске из приличной семьи. Я не понимаю, Гил, почему не я.

Гилберту захотелось рассмеяться. Почему не Сибилла – и правда, почему?

– Потому, что я тебя не люблю и никогда не любил, – устало ответил он. День начинался со скандала, продолжится новыми сварами  и склоками, и надо было как-то выстоять в нем. – Потому что ты лезла ко мне в постель с упорством, достойным лучшего применения. И потому, что ты мне лжешь и…

Он внезапно ощутил дуновение огня – далекое, едва различимое. Язык пламени поднялся, упал – огненная суть Гилберта потянулась к нему и отпрянула, не узнав.

Отец говорил, что все драконы чувствуют свое дитя – между ними протягивается огненная нить, которая разорвется, только если умрет один из них. Нить была – Гилберт видел ее, тонкую и золотую среди мрака, но она уходила не к нему, а куда-то дальше. Он просто видел, что она была, вот и все.

Гилберт неожиданно понял, что покрыт потом с ног до головы, словно его окатили водой из ведра. Облегчение было настолько глубоким, что он с трудом держался на ногах. В Сибилле был огонь, она действительно носила драконье дитя – да, окучивая Гилберта, она могла спать с каким-то другим драконом, но Сомерсет был для нее куском полакомее. Должно быть, Гилберт изменился в лице, потому что Сибилла торжествующе вскинула голову и припечатала:

– Ты чувствуешь. Ты чувствуешь его, Гил, и не говори мне, что это не так. Не смей мне лгать.

– Клайв, помогите фрин Бувье найти выход, – прозвучал в гостиной новый голос. Джемма уже успела привести себя в порядок, надеть то платье в котором вчера была в церкви, и Гилберт смотрел на нее и видел настоящую хозяйку своего дома. Единственную настоящую женщину в своей жизни. От нее тоже шел свет, и Сибилла вдруг осеклась, сделала шаг назад.

– Как ты будешь жить, зная, что он бросил своего ребенка? – спросила Сибилла, глядя в глаза Джемме, и ее взгляд был похож на пощечину. Гилберт машинально отметил, что зазвонил телефон – кто бы это в такую рань? Клайв ответил на звонок.

– Поищите его отца в другом месте, фрин Бувье, – посоветовала Джемма, и в ней вдруг показалось что-то от Андреа Сальцхоффа – твердое, непробиваемое. – Всего доброго.

Появились слуги – Сибилла обернулась на них, поняла, что еще немного, и ее отсюда выволокут за волосы, и негромко, но отчетливо проговорила:

– Однажды он и тебя выбросит из своей жизни. Однажды ты будешь чувствовать то же, что и я.

Больше она не сказала ничего – покинула дом, и эхо ее шагов отдалось от чердака до подвала. Клайв испуганно прижал телефонную трубку к груди и произнес:

– Фро Сомерсет… Только что позвонили: фро Эттиннер покончил с собой. Обратился, поджег свой дом и бросился в огонь с неба.

*** 

Горело знатно.