Драконьи испытания: Восхождение легенды

Сильный удар по спине вышиб остатки воздуха из лёгких и отбросил вперёд на несколько метров.

«Я умерла?» — только и успела подумать я, проваливаясь в горячее небытие.

Сознание вернулось резко, словно кто-то с силой толкнул меня или облил холодной водой, заставляя проснуться. Я рывком села и закричала. Не от боли, а скорее от страха. Хотя боль была довольно сильной. Всю кожу пекло, будто я искупалась в кипятке, но больше всего болела спина. Каждая попытка вдохнуть поглубже отдавалась резкой болью под лопатками и в боках. Эта боль и заставила меня замолчать.

В полумраке перед моим лицом появилась миловидная девушка с острыми кошачьими ушками, которые нервно подёргивались.

— Выпей, горло, наверное, сорвала, — проговорила Раникэ, протягивая мне кружку.

— Что произошло? — прохрипела я, с благодарностью принимая кружку, в которой оказалась обычная родниковая вода.

Хоть жажда и была нестерпимой, но я смогла сделать лишь пару глотков. Закашлялась и расплескала остальное на колени. Студёная вода показалась мне кипящим маслом, попав на обнажённую кожу. Обнажённую? И я с ужасом поняла, что голая! На мне не было вообще никакой одежды. Только жёсткое, колючее покрывало, и то сползло, когда я вскочила.

— Ты загорелась во сне, — дрожащим от страха голосом произнесла Раникэ. — Вспыхнула, как факел. Сначала волосы, а потом вся полностью. Мы пытались затушить водой и землёй, уговаривали прекратить, но ты была в панике и горела всё ярче. Тогда Баштияр схватила большой камень и бросила его тебе в спину. Ты потеряла сознание и затухла. Твой учитель сказал, что это враг с помощью медальона призвал твою истинную сущность. Пока ты спала подсознание взяло верх над сознанием, и ты начала обращаться в дракона, но обращаться ты не умеешь, и потому загорелась. Может что и не так. Спроси у учителя с рептилией, он лучше объяснит.

— А почему я голая? — спросила я шёпотом, осматриваясь по сторонам. Но вокруг была только высокая трава. Где-то поблизости мерцали отблески костра и слышались тихие голоса.

— Глупая, ты же спалила всю свою одежду, — захихикала Раникэ.

А ведь она не старше меня, тоже еще совсем молодая. И уже познала боль утраты… из-за меня.

— Ты не переживай, мужчины тебя не видели. Как только огонь угас, мы перенесли тебя на нетронутый пожаром участок и закутали в покрывало, — попыталась успокоить меня кошияра.

Я же только теперь начала осознавать, что случилось. Меня начало трясти. Это не была мелкая дрожь от холода или страха. Это была паника.

— Кто-нибудь пострадал? — с трудом произнесла я, заикаясь едва ли не на каждом слове.

— Все целы, успокойся. Никто не обжёгся, — заверила меня Раникэ.

Но меня трясло всё сильнее, зубы начали отбивать безумный ритм, дыхание сбивалось, а в голове набатом билась мысль «Я могла убить их всех!».

Раникэ закутала меня в покрывало, села рядом и крепко обняла за плечи, укачивая, как ребёнка. Успокоилась я только тогда, когда кошияра громко заурчала, словно довольная сытая кошка, которую долго гладили, положив на колени.

— Меня всё еще называют котёнком, но ты еще больше котёнок, чем я, — тихо проговорила девушка-кошка. — Я больше не злюсь на тебя. И не обвиняю в смерти Номаты. Прости за клятву кровного долга, ты не заслужила её.

— Я чудовище, — всхлипывая прошептала я.

Нет, слёз не было, но сухие, как высушенная моим жаром трава, рыдания душили меня. Я боялась. Боялась не смерти или неудач, я боялась саму себя.

— Вот тут ты ошибаешься, — усмехнулась Раникэ. — Чудовище твой мужчина. Вот его я боюсь. Он даже с Баштияр справился. Если бы другой твой мужчина не оттащил его, точно убил бы её.

— Что? — едва слышно прошептала я.

— Да этот твой холодный, когда Башти запустила в тебя камнем, будто обезумел. Набросился на неё, как дикий бешеный кот. Едва успокоили. Всё кричал, что убьёт каждого, кто посмеет поднять на тебя руку, — пояснила кошияра.

— Какой ужас, — только и смогла произнести я. — Она сильно пострадала?

— Не переживай, ему тоже досталось. Кошки из рода Ши умеют за себя постоять, — своеобразно успокоила меня Раникэ.

Я застонала и спрятала лицо в ладонях.

— Пошли, отведу тебя к ручью. Помоешься и оденешься, — деловито приказала кошияра, поднявшись и вынудив меня встать вместе с ней.

Спина еще болела, но уже значительно меньше, жжение на коже почти полностью прошло, но от меня действительно сильно несло гарью. До ручья мы добрались буквально за паруминут, и там, в свете отражающейся от воды луны, я увидела, что действительно вся измазана в саже. Отмывалась я долгих минут двадцать. А когда вышла из воды, оказалось, что ожидают меня уже две кошияры. Пармия принесла мою сумку и немного остывшей зайчатины, оставшейся после ужина.

— Одевайся и ешь, — проговорила она тоном строгой матери. — Тебе сейчас нужны силы для восстановления.