Драконьи истории. Книга вторая

Ну почему, почему все так? Почему впервые в жизни она позволила себе надежду на счастье, на то, что одиночество может быть не вечным, и… все вот так заканчивается? Ладно она, да и черт бы с ней, она привыкла уже, сдохнет – друзья пожалеют да и забудут, родителей нет, любимых нет. Но он? Он-то чем провинился перед ее фатальным невезением?! Да лучше бы это ее пырнули!

Господи, и как назло – ни одной собаки рядом! А она же его не дотащит, а если дотащит – он к тому времени кровью истечет…

От отчаяния хотелось выть. Но вместо этого из горла вырвался глухой звериный рык. Мир мигнул и – вдруг странно уменьшился в размерах.

Вера шарахнулась, снесла хвостом какое-то дерево. Кажется, придавила одного из бандитов, или почудилось и под лапу подвернулось что-то еще. Дернулась в другую сторону.

Хвост?!

Она опустила взгляд на… лапы. Когтистые такие, большие. Что она говорила про «не дотащит»?

Глянув в низкое ночное небо, Вера неуверенно повела крыльями. Черт, ну до чего же странное ощущение! Как?.. Почему?.. Ай, да плевать! Главное, теперь-то точно дотащит, а там видно будет. Пусть ее ловят, сажают в клетку, исследуют, главное – донести Инара до людей, она готова. Пусть только помогут!

Лететь не рискнула. Она вообще представляла, как это делается, только в теории, а над дорожкой нависали ветки деревьев, да и ценная ноша мешала. Поэтому, аккуратно подхватив парня одной лапой, на трех спешно поковыляла к границе парка.

* * *

Инар, очнувшись, долго не мог понять, где находится. Сознание путалось, и последним, что он отчетливо помнил, был поцелуй в машине, потом они ехали в город, а дальше…

«Авария, что ли?» – сделал логичный вывод дракон, сообразив наконец, что это больничная палата. У него почти ничего не болело, только бок ныл и отзывался резью на каждый глубокий вдох. Не болела и голова, и Инар предположил, что его состояние, как и страшная сухость во рту, вызваны наркозом.

Он осторожно проверил руки и ноги, те слушались неплохо, хотя на каждое движение правым бедром опять отзывался недовольством бок. Но это было терпимо, а вот лежать просто так – совсем не нравилось. Чувствовалась в этом какая-то особая обреченность.

Стараясь не дрыгать ногами и не напрягать живот, дракон осторожно приподнялся на локтях. Кроватей в небольшой светлой комнате было четыре, на двух лежали без сознания какие-то люди, четвертая пустовала. Пахло стерильностью и хлоркой. Пока подтягивался, Инар обнаружил, что от его запястья тянется тонкая прозрачная трубка капельницы. Вытаскивать ее, подумав, не стал. Если поставили – значит, надо, врачам виднее.

Под тонкой простыней, накрывавшей его до подмышек, на боку обнаружилась приклеенная пластырем большая стерильная салфетка.

Но толком задуматься, что делать дальше, дракон не успел. Тихо открылась дверь, впуская немолодую полную женщину в сестринском халате.

– Что ж ты делаешь! – ахнула она и бросилась к Инару. – Ну-ка ложись, герой! Еще швы разойдутся! Жар вон не спадает, а туда же!

– У меня нет жара, – слова из сухого горла вырывались с трудом, попутно царапали его колючками. – У меня всегда температура повышенная, это нормально.

– Ох ты ж Создатель! Ну ложись, ложись, сейчас я доктора позову. – Она принялась поправлять подушку, и дракон не стал спорить с женщиной. Доктор – именно то, что нужно. Только спросил напряженно:

– Где девушка, которая со мной была?

– Да я ее спать прогнала, она все от своего спасителя отходить не хотела, – охотно поделилась та. – Нам тут ночью с дежурством помогала, хорошая девочка.

– Спасителя? – растерянно переспросил он. – Чем помогала?!

– Ты не помнишь, что ли? – удивилась медсестра. – А девушку-то запомнил! Ты же ее от бандитов отбил, – с материнской нежностью погладила она его по растрепанным вихрам. – Настоящий рыцарь, не побоялся один на четверых! Я уж думала, перевелись такие. Хорошо хоть, обошлось, доктор сказал – тебя Создатель в детстве поцеловал, повезло. Ох, а зовут-то тебя как?

– Инар, – назвался тот. – Девушка не пострадала?

– Перепугалась только, перемерзла, да плечо чуть порезали ей, сволочи. Я ей, как проснется, скажу, что ты очнулся. За доктором пойду, отдыхай.

Доктором оказался смешной маленький и почти совершенно круглый мужчина лет пятидесяти, на удивление проворный и энергичный для своей комплекции. Долго ахал и восхищался, разглядывая отлично заживающую рану, несколько раз повторил, что «во-о-от настолечко с печенью нож разминулся», удивлялся словам о повышенной температуре, но в конечном итоге назначение все-таки изменил и жаропонижающие убрал.

А когда он ушел, в палату прошмыгнула Вера. В каких-то несуразных тапках, в своих собственных штанах и потрепанном халате на голое тело выглядела она нелепо и почему-то ужасно трогательно.

– Привет, – несмело улыбнулась девушка, усаживаясь на стул рядом с его койкой. Глаза от тревоги и радости выглядели больше и темнее, чем обычно. И даже показалось, в них стояли готовые вот-вот пролиться слезы. – Как ты тут?

– Теперь хорошо, – улыбнулся он, поймав ее руку. – Я же говорил, на мне быстро заживает.