Драконьи танцы на битом стекле (СИ)

— Для младшенькой старались. Боялись и ее ненароком потерять, — мягко произнес лекарь стоящий чуть позади, и взял Шельма за руку. Заставил развернуться к нему лицом. Поцеловал и… они вместе опустились на мост.

Страсть была неспешной. Над головой лекаря, которого ласкал языком и руками ненасытный шут, качалось небо. Он видел, как в первый момент, стоило им только оказаться в горизонтальном положении, ввысь взметнулись нити марионеточника, полупрозрачные и серебрящиеся на солнце. Оплели поручни — представляющие собой две протянутые вдоль моста веревки. Другими концами зацепились за окружающие их деревья, отчасти зафиксировали, отчасти еще больше раскачали. Но теперь, действительно, можно было не бояться, что мост оборвется в самый ответственный момент. И лекарь расслабился, отдался на волю чужим рукам. Шельм урчал в поцелуях, как кот. Выгибал спину, терся пахом о промежность мужчины. Своего мужчины, любимого. Он так привык растворяться в его руках, млеть от его ласк и поцелуев, что долго не мог решиться на то, чтобы растворять самому, целовать и ласкать, наслаждаясь активной ролью. Кто бы знал, что это окажется не меньшим наслаждением! И какое же счастье, что Ставрас такой понятливый, такой чуткий. Что позволил ему это. Просто расслабился, просто ни разу не попытался перехватить инициативу. А потом… шут охнул, когда его обхватили чужие, сильные ноги, а на поясницу надавили пятки, и сам непроизвольно толкнулся вперед, радуясь, что успел как следует подготовить своего бронзового, поэтому проникновение не вызвало сильного дискомфорта. И на смену ему быстро пришло наслаждение. Терпкое, как вино, и не менее сильно дурманящее голову. Мост ходил ходуном. Раскачивался из стороны в сторону. В небо взлетали ненасытные стоны. Звуки мокрых поцелуев и шлепки двух тел друг о друга.

Запах бабьего лета, особый, едва уловимый, проник под кожу свежестью налетевшего вдруг ветерка.

— Еще немного… я сейчас… — едва протолкнул через горло Шельм, ускоряя темп.

— Не волнуйся! — зарычал в ответ Ставрас, только что оставивший на плече любовника весьма чувствительный укус, — не заболею. И тебе не дам…

Но поваляться в объятьях друг друга на свежем воздухе осенняя прохлада им все же не позволила. Пришлось медленно расцепить объятья. Оправить одежду и снова спрятаться под крышей домика на дереве. Только теперь это был тот шалаш, как их называли масоники, который был построен на дубе. Здесь было куда менее опрятно. Повсюду на полу валялись щепки. На полках, щедро украшающих стены, были разложены различные неоконченные деревянные фигурки вперемешку с деревянными чурбачками, которым только предстояло стать под ножом умельца чем-то осмысленным. Ставрас с интересом прошелся по периметру комнаты, а потом изрек:

— Почему ты дома не вырезаешь?

— Я как сестра… умерла, забросил.

— Может быть, пора вспомнить былое увлечение, — как его, то бишь? — хобби, да?

— Возможно. А что, ты хочешь, чтобы я вырезал что-то конкретное?

— Себя. В пару тому дракону.

— И каким же ты меня рядом с ним видишь? Вольто или арлекином? — Шельм шагнул к нему, закинул руки на плечи возлюбленного и шало улыбнулся, напрашиваясь на поцелуй. Но Ставрас решил с этим пока повременить.

— А каким рядом со мной видишь себя ты?

— Любимым, — негромко выдохнул шут после заминки.

— Вот так и вырежи.

— И как же я это изображу?

— Ну… — Ставрас закусил губу, в голове всплыли совсем уж неприличные мысли.

'Охальник!', - прилетело от Шельм. А за тем последовал поцелуй. Вот и поженились. И разве не это называется счастьем?