Драконьи тропы

— Госпожа Жозефина, вы — наш добрый ангел. Вы всегда нам помогаете, — дама подтащила поближе к благодетельнице тощую нескладную девицу. — Говорят… Я не могу сказать, кто мне это рассказал, это секрет, я обещала молчать. Но вы же все понимаете. Вы — наша единственная надежда. Говорят, вам вчера из Ойрина прислали совершенно особенные духи, — дама сделала загадочные глаза и понизила голос до громкого шепота, — говорят, от астианских магов… Госпожа Жозефина, я вас умоляю….

Дама всплеснула полными руками и подалась вперед явно с намерением припасть к ногам. Лиска даже испугалась, что она сейчас бухнется на пол.

— Какие духи? Я ничего не понимаю. Кто говорит?

— Госпожа Жозефина, я буду вам обязана всю оставшуюся жизнь. Пожалейте мое бедное дитя…

Дитя, как было по ней видно, не надеялось уже даже провалиться сквозь землю и в безропотном молчании дожидалось хоть какого-нибудь конца.

— Вы знаете, как безжалостен свет к скромным девушкам, — и без того не самое румяное лицо девушки при этих словах стало землисто-серым, а материнское рвение все набирало обороты. — Госпожа Жозефина, у вас золотое сердце, об этом все знают, — не откажите…

Жозефина оглянулась по сторонам, ища спасения от неожиданной атаки, наткнулась на сидящую у зеркала Кордис и стиснула зубы.

Кордис с выражением мрачного веселья оглядела стоящий перед зеркалом ряд пузырьков. Вдохновившись внезапной мыслью, двумя пальцами вытащила наугад стройный, заполненный едва ли на четверть флакончик, слегка тряхнула его и с тонкой усмешкой на губах протянула Жозефине.

Зажатая в узком пространстве примерочной словно мышь между хорьком и кошкой, Жозефина нехотя приняла пузырек..

— Ну, хорошо, хорошо, только для вас.

Слегка склонив голову набок, она задумчиво оглядела нескладную барышню, вытащила из флакона длинную пробку и дотронулась ею до шеи девушки в двух местах — под ушами. Потом посадила пару душистых точек на ее плечи, чиркнула по вырезу платья и провела по запястьям.

В воздухе тихой тонкой нотой разошлось едва заметное благоухание, волнующее и томящее, сладкой тоской сжимающее сердце.

Один из стеклянных глаз Лискиной муфты вдруг ожил и с интересом зашарил по окружающему пространству, однако вскоре наткнулся на горностаевый палантин и остекленел обратно.

Тем временем вокруг невзрачной на первый взгляд барышни заискрился воздух, повеяло свежестью. В комнате вдруг стало светлее, цвет шелка на платье девушки стал сочнее и ярче, украшения засияли. Она сама внезапно странным образом преобразилась. Невыразительная блеклость ее кожи превратилась вдруг в бледность и напоминала теперь о нежности лилий. Нездоровая худоба превратилась в хрупкость. Опущенные от смущения ресницы дразнили и завораживали. В угловатых движениях читалась едва сдерживаемая страстная порывистость натуры. Неловкость обернулась оригинальностью. Вокруг юной особы дрожал ореол загадочного своеобразия.

Кордис довольно улыбнулась своему отражению.

— О-о! — воскликнула дама и приготовилась было разразиться бурной благодарственной речью, но Жозефина решительным жестом остановила посетительницу и безапелляционно заявила:

— Все слова — завтра. Сегодня я сделала все, что могла.

И когда дама с дочерью уже выходила, вслед им добавила:

— И я очень вас прошу….

— Да, да, конечно, никому ни слова. Можете быть совершенно уверены.

О, да, можно было быть абсолютно уверенной…

Через пять минут все ойринские гости наконец отбыли на бал, а к госпоже Жозефине постучали.

— Госпожа Жозефина, — хорошенькая белокурая головка показалась в дверях, — вы всегда так добры. Говорят, вам из Астианы прислали сегодня…

После пятой любительницы заграничных духов Жозефина с ненавистью взглянула на чертов пузырек у себя в руке и, помедлив одну секунду, плеснула себе за декольте. Остаток она спрятала за зеркало и позвала Иветту.

— Иветта, голубушка, меня тут до ночи не оставят в покое. Тебе придется остаться здесь за старшую, а я, пожалуй, сбегу. Поеду на бал.

И, заслышав шаги в коридоре, шагнула в сторону соседней примерочной и растаяла среди бесчисленных шелков, кружев, шарфов и шлейфов.

Глава 23

Дворец сиял огнями. На сверкающий алмазной пылью снег из карет и экипажей выходили, блистая драгоценностями, красавицы со всего Изнорья. То и дело подъезжали ко дворцу невесты, одна наряднее другой. На ковровую дорожку ступала изящная ножка в атласной туфельке, и вновь прибывшая фея представала восторженным взглядам кавалеров и придирчиво-ревнивым взглядам соперниц. Ежесекундно на пороге дворца появлялась новая красавица, и каждая приносила с собою неповторимо уложенные локоны у нежных щек, единственные в мире сияющие глаза и неподражаемые обворожительные улыбки. Атлас и парча, гранаты, бериллы, сапфиры и бриллианты переливались в свете факелов на входе и сыпали на снег цветные искры. Шелк и кружева пышной пеной набегали на широкие мраморные ступени и исчезали в золотистом проеме, оставляя в зимнем воздухе следы дорогих духов.