Драконьи тропы

Его тронул за рукав подъехавший поближе Ринар.

— Вон там, у среднего холма, есть небольшой ручей, деревьев несколько и кусты рядом — лучшего места для ночевки сейчас не сыщешь.

— Пожалуй, что и так. Там и встанем.

Холодны и бесприютны осенние ночи, особенно после трудного дня. Ветер рвал из-под котелков пламя костра, дул то с одной, то с другой стороны, заставляя людей кутаться в дорожные плащи, а лошадей — сбиваться в кучу и жаться к кустам и невысоким, почти полностью облетевшим деревьям. Дождя, к счастью, не было. А как только раскинули палатку, утих и ветер. Выглянул из-за тучки месяц, освещая холодную землю. Закипела в котелках вода. Скоро сварилась и каша. Левко полез в котомку за чаем, а к чаю нашлось и еще чем согреться, и скоро у костра стало куда теплее…

О дневном приключении, как и условились, никто не говорил. Вспоминали разные байки о здешнем крае, кто что знал, да иногда к слову рассказывали о себе. Отряд был собран недавно, и не все были друг с другом хорошо знакомы. Левко больше слушал, чем говорил, смотрел на небо, соображал, какая завтра будет погода…

Костер потух. Дружинники полегли спать. Первым в дозоре остался Ринар. Левко решил напоследок пройтись по луговине, осмотреться, все ли вокруг спокойно. Едва он отошел от стоянки сотню саженей в сторону леса, что был за неширокой луговиной по другую сторону дороги, как услышал позади неровный перестук копыт. «Надо же, — умилился про себя Левко, — бегает за мной как собака. Боится, что сбегу, не иначе. Может, и надо бы. А, впрочем, конь хороший. Да к тому же почти даром, за двадцать пять драйнов всего — мне здорово повезло». И не успел он еще додумать до конца эту мысль, как уже летел на землю, сбитый с ног крепким тычком в спину.

«Чертова скотина! Я за последний месяц на коленках синяков набил больше, чем за все свое детство. И это наказание за целых двадцать пять драйнов. Грабеж, честное слово! Хорошо еще нос не расквасил. А вот рукав опять, наверное, зашивать придется».

Левко, стараясь зря не тревожить вселенную, скрипнул зубами и, оставив ругательства на какой-нибудь еще более подходящий случай, начал подниматься с земли (хорошо все-таки, что здесь не камни, весь бы ободрался) и замер.

Прямо перед ним среди сухой травы, свернувшись клубочком, как кошка, лежал маленький, с кошку же и размером, дракон и грустно смотрел на Левко, не шевелясь и не поднимая головы.

Парень вскочил на ноги и с секунду стоял, тупо глядя прямо перед собой. Посмотрел на поле, лес, провел рукой по лицу, обернулся назад и снова взглянул под ноги. Дела!..

Темная чешуя дракончика тускло мерцала под лунным светом, трудно было в сумерках разобрать, какого он цвета. Были у него и крылья. На одном, как-то очень неудобно подвернутом, он лежал, другое, неподвижное, безвольно распласталось по боку и по земле. Все говорило, что он либо ранен, либо болен. А в устремленном на человека взоре была такая тихая безропотная печаль, что становилось совершенно ясно, что это не галлюцинация и не призрак. Так смотреть мог только настоящий дракон, которого в этих краях никак не могло быть.

— И что теперь делать?

Дракон молчал. Рыжик рядом переступил с ноги на ногу, наклонился, шумно дохнул на дракончика и тоже ничего не сказал.

— Молчишь? — упрекнул коня Левко. — Думаешь, дальше — не твое дело.

Ну, а что тут было придумать?

— Иди-ка сюда, малыш.

И Левко не без некоторых опасений подсунул под дракончика руки.

Он оказался на удивление легким и был к тому же сухим и холодным. Левко еще несколько секунд разглядывал его, держа на руках, а потом, не долго думая, сунул это полубезжизненное тело себе за пазуху.

— Ну, что же, — сказал Левко коню, — раз уж ты такой заботливый и глазастый, вези нас теперь куда скажу.

И, оставив Ринара за главного до того времени, пока он завтра не догонит их на Ковражинской дороге, Левко тут же отправился для начала по направлению к Ойрину, а там видно будет куда…

Глава 14

Ночью все спят, все спит. А в эту ночь, кажется, уснули даже звуки. Предутренняя тишина заткнула собою даже просветы между деревьями, не пропуская ни шороха.

Гай сидел на берегу и смотрел на воду, подернутую первым тонким льдом.

«Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит»…

Деревья стояли так неподвижно, будто чего-то ждали. Осока на берегу подернулась тонкой седой мутью.

— Это иней, — назвал Сезам.

Он расположился на берегу озера в виде длинного каменного гребня, став неотъемлемой частью приозерного ландшафта. И голос его прозвучал продолжением царящей вокруг природной тишины. Звук проскользил над замерзшей водой и растворился в воздухе, забился в сумятицу голых веток растущего по берегам кустарника и исчез, как не бывало.

Темное небо окружило собою все вокруг и молча оседало на землю спокойной, не нарушаемой ничем более тишиной. Что-то должно было произойти. Гай посмотрел на небо и увидел.