Драконья кровь

– Мне мистер Эшби показал. И мы сюда спускались. В ту ночь, когда погиб Берт.

Здесь тьма дышала влагой. Стены покрывала испарина. Капли собирались, вывязывая на камне водяные узоры, а те спускались к полу, сливаясь в нити ручьев. Под ногами хлюпало. И каждый вдох порождал эхо, отчего казалось, что камни тоже дышат.

Ниже. И еще ниже.

Снова лестница, пусть и не такая крутая. И парень подталкивает подружку к Луке.

– Вы сзади. Я не знаю, что не так с этой водой, но не глотайте. Даже если покажется, что сейчас вы сдохнете от жажды, не глотайте. Мой брат… он сделал глоток, и этого хватило.

Лука кивнул.

И девчонку перехватил. На всякий случай. За женщинами имеется грех излишнего любопытства, да и просто пусть рядом побудет. Сунул ей фонарь, и Уна приняла. Подняла, поморщившись.

– Ровно держи, – велел Лука.

Сам он вытащил револьвер. Имелось предчувствие, что тот пригодится.

Ступени низкие и широкие. Неровные, и в неровностях пророс мох бурого цвета, будто кровь расплескали. Он мягкий и глубокий, что твой ковер. Он поглощает звук шагов. И не только их.

Череп.

– Он лежит здесь две сотни лет, – сказал Томас, переступив через него. – Так мистер Эшби сказал. Грабитель. Пытался добраться до сокровищ. Вот и…

Грудная клетка, которая кажется вросшей в стену. А может, наоборот, из стены вырастающей. Главное, что по полупрозрачным дугам ребер стелется тот же мох. И кости не пугают.

Или девчонка не из пугливых.

– Там ниже еще будут… они приходили и оставались. Мистер Эшби говорил, что так надо, что источник держит. – Голос парня звучал тихо.

И вокруг… вот мурашки по спине побежали. Предчувствие опасности стало острым, почти нестерпимым, и Лука стиснул рукоять револьвера.

Вернуться? Разумнее всего.

Подняться. Позвать людей. Разбить на пары. Исследовать этот треклятый проход, который будто к самому центру мира протянулся. И записать. Снимки сделать, раз уж повезло и камера имеется. А кроме камеры – протокол, который Лука нарушает.

А вместо этого он идет. Спускается, ступая след в след за парнем, который бредет, будто во сне.

– Стой. – Лука замер. – Возвращаемся.

Его будто не услышали.

– Хендриксон, слышишь? Мы возвращаемся!

– Нет, – тихо произнесла девчонка, и была в ее голосе какая-то обреченность. – Его позвали. И… вы ведь не чувствуете?

– Чего?

– Ничего. – Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. – Вам не следует туда идти. Я не знаю, что там, но… мне оно не причинит вреда. Ему тоже. А вас и убить может.

Лука ей поверил.

Только… что это меняло? И девчонка поняла. Кивнула, признавая его право быть здесь, – хорошо, Милдред осталась наверху, – и сказала:

– Держитесь сзади. И… если что… драконы умеют заглянуть в человека. Главное, справиться со своим страхом. Он в вас, а не в них.

Предупреждение было по меньшей мере странным.

Но пожалуй, следовало бы поблагодарить. Лука так и сделает. Потом. Когда разберется, что за дерьмо здесь происходит.

Звон колокольчиков.

В прошлый раз он колокольчиков не слышал. Воду вот слышал. Шелестела, что крысиные хвосты. Крыс в амбаре было множество, и они пугали.

Берт рассказал, как одного парня крыса цапнула, он потом и окочурился. От бешенства.

Он любил страшные истории. И умел рассказывать. После того Томас стал бояться подходить к амбару, что донельзя веселило Берта. А однажды он подкинул в кровать Томаса крысу, жирную такую, с лысым хвостом и перебитой спиной.

Крыса не могла уползти.

Она копошилась, пищала…

Тошнота подкатила к горлу, и Томас остановился. Вдох. И выдох.

– И что за хрень? – Голос брата прозвучал над самым ухом. – Я не полезу туда!

– Тысяча, – спокойно произнес Станислав Эшби. – Тысяча долларов – достаточная сумма, чтобы ты слегка замочил ноги?

Он вытащил бумажник, а из бумажника – стопку купюр. По сотне. Отсчитал десять. Положил на каменную лавку.

– Одежду можешь снять.

Берт не сводил с денег жадного взгляда, а Томасу было страшно.

Тогда. И страх не исчез спустя годы. Остановиться.

Лестница вниз длинная. Тогда она казалась воистину бесконечной.

Сделать вдох. И выдох. Томас уже не тот мальчишка, который держался за руку брата, с трудом сдерживаясь, чтобы не завопить от ужаса. Тот мальчишка умер.

– Все в порядке? – Уна касается его локтя. – Может, и вправду вернемся?

– Слышишь?

Уточнять, что именно, она не стала. Кивнула:

– Слышу. Зовут?

Звенят. И звон этот хрустальный наполняет проход в скале. Его продолбили рабы, которых после оставили там же – хранить источник.

И не только их.

Он ведь по-своему сдержал слово, Станислав Эшби, предпоследний хозяин Белой усадьбы, которая бела была лишь мрамором, а вот корни ее уходили в камень, прорастали в кровь.

И понятно, почему Эшби не пожелал вести в подземелья мага. Вовсе не потому, что здесь так уж опасно, а потому, что маг поймет, какая именно ворожба творилась здесь сотни лет тому.

Есть ли срок давности на кровь? Может, и есть.

Николас Эшби точно не виновен в деяниях предков, но это не избавит его от необходимости разобрать проклятый дом до основания. И основание раздолбать.

– Тогда идем. – Уна взяла Томаса за руку и обернулась к Луке: – А может, вы и вправду… наверх?

– Да нет. Я уж с вами.