Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны

Второй шаг я сделал уже смелее, за ним третий, четвертый, пятый… Мой шар легко катился по трубе мимо темных, словно покрытых неким органическим налетом, стен. Восемнадцатый шаг стал последним – на стены вновь вернулось искристое, зеленоватое свечение, но я проделал еще три шага, прежде чем перевести свой магический кокон в спокойное, нейтральное положение. После этого я повернулся назад и перебил, продолжавшего едва слышно бормотать Хранителя:

– Извини, Второй Хранитель, но я не могу больше оставаться рядом с тобой, мне надо спешить!..

Шепот на секунду смолк, а затем раздался чуть громче и внятнее:

– Ты смог пройти?.. Значить ты владеешь Искусством?!

– Да, я владею Искусством… – Подтвердил я.

– Ну что ж, счастливого тебе Пути, и пусть Третий Хранитель сыграет с тобой вничью… Прощай!..

– Прощай… – Повторил я в тишину и заторопился вперед. Идти, судя по всему, мне осталось недолго.

И действительно, без всяких приключений я прошел еще около двух километров, а затем керамическая труба со светящимися зеленоватым сиянием стенами кончилась. Вернее стены ее плавно разошлись в стороны, и я оказался в довольно большой, сводчатой зале, слабо освещенной свечами, расставленными в свисавшей с куполообразного потолка люстре и двенадцати настенных светильниках, размещенных по три на каждой стене. Пол залы был выложен из крупных, примерно метр на метр, плит прекрасно отполированного мрамора темно-серого и красновато-коричневого цветов, а по периметру пола шел выложенный из камня орнамент шириной около полуметра из белого и розового мрамора.

Едва ступив под своды этой залы, я остановился, быстро огляделся, и мне сразу стало очень неуютно. Во-первых, от каменного пола тянуло совершенно невыносимым холодом, так что дыхание немедленно становилось белесым паром, а во-вторых, справа и слева от меня, у самых стен залы, занимая всю ее ширину, стояли четыре шеренги странных, но безусловно человеческих, фигур. Фигуры эти стояли неплотным строем, а на некотором расстоянии друг от друга, но только спустя несколько секунд я заметил, что каждая фигура занимала одну из клеток пола! И фигуры эти стояли совершенно неподвижно.

Я снова, на этот раз спокойнее и внимательнее, оглядел и весь зал, и выстроившиеся на полу шеренги. Все окружающее что-то мне напоминало, что-то неуловимое и в то же время очень знакомое…

Две шеренги справа были одеты в черно белые одежды. Переднюю шеренгу составляли… я бы назвал этих восьмерых мужчин дворянской гвардией какого-нибудь великого монарха, настолько величественен и воинственен был их вид, настолько изысканно выглядели они в своих черно-белых рейтузах, таких же колетах, настолько небрежно покоились их левые ладони на подвешенных к поясу длинных серебристых мечах. Позади этой гвардии расположились семь фигур, одетых явно богаче, даже роскошнее. В самой середина располагалась стройная высокая дама в роскошном черно-белом платье с удивительно высокой прической и коротким жезлом в руке. Дама стояла на плите темно-серого цвета, красная плита справа от нее была пуста. На плитах слева от дамы и справа от пустой плиты неподвижно стояли два мага, одетых в длинные черно-белые балахоны, с длинными посохами в руках. Рядом с магами, на соседних плитах, присели на корточках два шута, а может быть скомороха, с серебристыми колокольчиками в левых руках и длинными бичами в правых. На плитах, расположенных у самых стен зала стояли два высоченных мужика, росту которым еще добавляли невероятно высокие густо-меховые шапки. На мужиках были надеты меховые шубы в черную и белую полоску, а в руках они держали огромные луки.

У противоположной стены так же стояло две шеренги фигур, вот только впереди вместо элегантных, изысканных гвардейцев красовались восемь кривоногих, с ног до головы покрытых ярко-рыжей шерстью карликов в лимонно-желтых колпаках. Их здоровенные мускулистые руки сжимали огромные и, по всей видимости, тяжеленные молоты.

Позади карликов выстроилась тоже весьма примечательная компания.

Прямо напротив дамы в черно белом платье стояла высоченная костлявая старуха в оранжево-желтом бесформенном балахоне с невероятно длинной и широкой косой в руке. На стальном, отполированном до блеска лезвии мерцал неизвестно откуда взявшийся алый отблеск. Справа от старухи высился дед в такой же оранжево-желтой хламиде, с костистым, обтянутым желтой, пергаментной кожей лицом, на котором выделялся горбатый, крючковатый нос, нависший над узкими бледными губами. Глаза старика излучали чистую, без малейших примесей ярость!

«Надо же!.. – Подумал я с внезапной внутренней дрожью. – Вылитый Кащей Бессмертный!»

По бокам от старика и старухи расположились два леших, которых я узнал по желтым кафтанам имевшим явный зеленоватый отлив и одетым неправильно сапогам. Далее стояли две скрюченные бабки, судя по их весьма мерзким рожам и превратившимся в полное тряпье одеждам, кикиморы, а на крайних квадратах высились два странных существа – мужчины высокого роста в оранжевых шароварах, лимонно-желтых безрукавках… вот только головы у них были собачьими.