Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны

– Да ты посмотри, Первецкий, какую чуднуювыпивку вот этот парень из живой воды творит! – Оживленно пробасил Пятецкий и повернулся ко мне. – Слушай, парень, сделай для Первецкого этого… ну… сучка!..

– Пусть лучше хреновину наколдует! – Не согласился с выбором Пятецкого Шестецкий. И тут вдруг с места вскочил перебинтованный Семецкий.

– Это чтой-то вы на мой самогон пасти разеваете?!! Свой натворите и делайте с ним что хотите, а мой хватит портить!..

Подпрыгнув на одной ноге он развернулся в сторону Первецкого.

– Лучше чистой живой воды ничего нет, а всякие там… эти… стоячки и… эти… наливайки… это все от болотного!!

Он косо оглядел стол и неожиданно низким голосом рявкнул:

– Они, Первецкий, божьих коровок и кузнечиков хотят в живой воде замочить!!!

На минуту над столом повисла мертвая тишина, а затем раздался спокойный вопрос Первецкого:

– Зачем?..

Смотрел он при этом на Юрика, подозревая, видимо, что именно этот тип собрался испортить весь запас так счастливо обретенной живой воды. При этом физиономия у Макаронина была такая, что я невольно расхохотался.

Окружающая атмосфера, сгустившаяся после нелепого выкрика Семецкого, сразу помягчела, но все взгляды сосредоточились теперь на мне, так что и пояснения пришлось давать мне:

– Просто мой друг советовал употреблять разнообразное питье, и назвал несколько рецептов настоек, а я решил дать ребятам возможность попробовать некоторые из них. Но если Семецкий желает пить исключительно чистый спирт – это его право!

– Да!!! – Немедленно откликнулся Семецкий. – Это мое право и я на нем… это… настаиваю!!

– Эт-т-т будет тоже… настойка! – Неожиданно выдал Володьша, глянув вокруг трезвым глазом.

Однако Перецкий не обратил внимания на заявление Шептуна, а продолжал с интересом разглядывать меня.

– Значит, ты делаешь из живой воды… настойку?..

– Нет, – я отрицательно покачал головой, – я делаю имитацию… Ну… нечто похожее. Чтобы сделать настоящую настойку, надо положить в живую воду…

– Кузнечиков и божьих коровок!! – Гаркнул Семецкий, перебивая меня. – И пусть стоит!! Представляешь, Первецкий, насыпать в живую воду всякой гадость и подождать, пока она там протухнет! Кто ж это потом пить станет?!!

Первецкий, глядя мне в глаза, вопросительно поднял бровь, и вынужден был ответить на невысказанный вопрос:

– Кладешь то, что считаешь нужным. Вот перед твоим появлением ребята пробовали «Рябиновый сучок». Для того, чтобы его получить, надо в спирт насыпать рябиновых ягод, добавить пару маленьких веточек, размолотой коры осины… можно еще березовых сережек.

– А есть еще наливки, бальзамы, коктейли… – Неожиданно вставил свое «слово» Макаронин и вдруг, закатив глаза и прикрыв веки мечтательно пропел. – Ах, какие есть коктейли!!!

Первецкий перевел заинтересованный взгляд на Юрика, но я не дал Юркой Макаронине перехватить инициативу:

– Но больше всего мой друг уважает пунш!

– Пунш?! – Немедленно переспросил Первецкий. – И что это такое?!

Еще державшиеся за столом мужики заинтересованно загудели, видимо им тоже понравилось название.

– Пунш – это такая выпивка, которую пьют, когда она… пылает! – Ошарашил я алкогольно необразованных аборигенов.

– И ты можешь этот… пунш… наколдовать? – Поинтересовался совершенно трезвый Первецкий.

– Конечно, только для этого нужна… живая вода.

– Не дам!!! – Возопил Семецкий. – Не дам, и не просите!!

Однако Первецкий даже не посмотрел в сторону буянистого калеки. Он спокойно поставил на стол свой небольшой кувшинчик и просто сказал:

– Колдуй.

Я оглядел стол и повернулся к Первецкому.

– Мне нужна большая глубокая миска и небольшая плошка.

Первецкий коротко глянул на рыжего Шестецкого, и тот, сорвавшись с места, исчез в обступившей стол темноте. А Первецкий вдруг посмотрел на Пятецкого и неожиданно спросил:

– А зачем ты этих ребят вообще к нам привел?

Пятецкий коротко пожал плечами и прогудел:

– Так они к нам и шли… Их Баба-Ага к нам послала.

– Вы знаете Бабу-Агу? – Повернулся Первецкий ко мне.

– Да, знакомы со старушкой. – Утвердительно кивнул я.

– И давно?..

– Да нет, вот только утром познакомились.

– Как утром, – снова удивился Первецкий, – утром познакомились с Бабой-Агой и остались целы?!

– А что нам сделается?..

– Ну как же… Обычно после знакомства с этой… женщиной люди долго в себя приходят! Она что, вас не… «агакала»?..

– «Агакала», – кивнул я, – только у нее ничего не получилось. А потом мы выпили кувшинчик медовухи и подружились. Летели на ее везделете в столицу, да по пути машина попала в Мертвую Плешь, так что пришлось совершать вынужденную посадку. Вот она нас к вам и направила… ну… в Мертвяковку!.. Сказала, что ты можешь нам помочь.

– Ага!.. – Задумчиво «агакнул» Первецкий. Наш Шептун оторвал от стола голову и негромко пробурчал:

– Громче надо говорить, громче! Иначе ваше «ага» никого не испугает… до обморока!

В этот момент из темноты вынырнул Шестецкий, в руках у него была здоровенная миска и небольшая глиняная плошка.

Первецкий взглянул на доставленную посуду и спросил:

– Подойдет?..