Драконья оспа

А потом тёплые руки очень осторожно касаются его щёк, мизинцами аккуратно повторяя очертания подбородка. Юрка смущённо улыбнулся, но этого ответа Оле не хватило. И её ладонь скользнули выше, задевая шею и стремясь к волосам. Оставляя приятно-фантомные дорожки после пальцев.

У Юрки затянуло в груди. От чужой близости. И от сбившихся в сердце сомнений. И от того, что хотелось уже дёрнуться вперёд. Или назад.

— Так чего случилось? — Оля отстранилась, сделав шаг назад и сложив руки под грудью, ожидая ответа. Зря она, конечно, так сделала — от выделившихся форм никакой ответ в голову не идёт. Пришлось перевести взгляд выше, к лицу. И наткнуться на добрые, совсем немного насмешливые глаза. И то, насмешливые — только для того, чтобы их не сочли слишком добрыми.

Наверное, добрые люди часто притворяются злобными. Чтобы их доброту не приняли за слабость. Или, наоборот, их слабость принимают за доброту.

— Наверное, мне лучше уйти, — вдруг пробормотал Юрка.

Наверное, он просто пользуется чужой добротой.

Олино лицо мигом приобрело осмысленное и серьёзное выражение.

— Чего, домой захотел? — с ядовитой издёвкой спросила она. Удивительно, как резко может измениться человеческая интонация. — К папке?

Юрка растерялся. Речевого аппарата почему-то не хватало на то, чтобы объяснить. Или на то, чтобы что-то понять?

Просто получается ведь, что Оле он навязался. И вроде продолжает навязываться сейчас. А может, она просто не может прогнать мелкого, за которого чувствует ответственность? А зачем тогда целоваться с ним?.. И вообще — обидно сейчас прозвучало про папку. Учитывая, о чём они недавно говорили с глазу на глаз. Наверное, у взрослых так бывает — просто так. Как там говорится? «Секс — не повод для знакомства»? А уж всё остальное — тем более.

Собственный демоны слишком хорошо маскируются под подобие логики.

— Хочешь идти — иди! Держать не буду! — не дождавшись ответа, Оля крутанулась к Юрке спиной и картинно развела руки в стороны, будто вопрошая о чём-то небеса. После чего прицельно пнула ни в чём не повинный прихожий пуфик.

И уже почти что скрылась в недрах недоброго и тёмного коридора, уже почти заставляя чужое сердце гореть и трещать наступающим терзанием. Но, конечно же, как и все женщины, не смогла просто уйти. И вернулась по великому женскому принципу «я не договорила!».

— Только знаешь что? — её брови насупились до такой степени, что между ними молнией ударила морщинка. — Это — лажа! — Юрка не понял значения этого слова. — Если ты думаешь, что можешь просто так сначала припереться, захватить всё и всех вокруг себя, втиснуться вперёд задом туда, куда вообще было невозможно — а потом просто смотаться… Сидишь тут, такой весь классный, обаяшку изображаешь, а как до дела дошло — так нафиг с пляжа?!

Оля знала, что поступает неправильно. Что уходящего нельзя держать нельзя и всегда и везде надо отпускать с благородством. Сохранять чувство собственного достоинства и держать лицо. Вот только как его удержишь, если внутри кипит и жжётся обида? Если душа просто вопит от облома и, как оказывается, от образовавшихся и сразу хрустнувших надежд.

— Давай! — Оля не заметила, как подошла почти вплотную и машинально остановилась — Юрка не отходил назад от её натиска. — Беги! Найдёшь себе другую дуру — помоложе главное! И чтоб титьки без лифчика торчали!

Конец фразы Оля сопроводила соответствующим жестом — взмывающими вверх ладонями. И Юрка, глядя на её красное лицо и драматично растопыренные пальцы, не удержался и всё-таки прыснул. И, судя по очертившемуся подбородку, Олю это ещё больше разгневало. Но потом, метнувшись глазами по пончикам пальцев и косвенно оценив собственный вид, она сама не смогла удержать смешка.

— Ну… в общем… — кашлянула Оля. — Суть ты уловил…

— Угумс, уловил… — широковатая у Юрки улыбка для того, кого только что вроде как отругали. Хоть он и пытается её скрыть. А она, сдерживаемая, будто назло ему, только сильнее кривит лицо.

Угомонившись, Оля бухнулась на пуфик, который только что безвинно отпинала. И, коротко глянув на Юрку, сдвинулась на нём в сторону — чтобы правое полупопие повисло в воздухе. И чтобы рядом осталось немного места. Для чужого полупопия.

И Юрка опустился рядом, плотно задевая своим плечом её. В прихожей повисла тишина — не хватало только тиканья старого часового механизма. И вылетающей кукушки. Хотя нет. С отлетающей кукушкой всё было в полном порядке.

Юрка чуть подтолкнул Олю. Вроде как ободряюще. Хотя это самого Юрку следовало ободрять.

— Ты вроде уходить собирался, — по-ежиному насупившись, буркнула Оля, ощущая себя до крайности глупой. Нет, надо было всё-таки промолчать и не позориться. Теперь придётся уйти в горы и исповедовать дзен-буддизм.

А вот Юрку это, как на зло совершенно не смутило.

— А ты хочешь, чтобы я ушёл? — тихий голос припёр Олю к стенке, хоть сидела она в добром метре от неё. Ещё и полупопие стало сводить от неудобной позы.