Драконий берег

– Я бы сказала, что это… как дети… дети берут вещи взрослых, потому что думают, будто владение этими вещами сделает их равными взрослым. Даст ту же власть. И если взглянуть с этой точки зрения, то Чучельник просто показывает, что он лучше Эшби. Тот не сумел защитить Уну, а Чучельник сумел. Тот не обратил на Уну внимания, выбрав другую женщину, а Чучельник…

– Девчонку стоит отослать?

– Стоит. Но… тогда он может залечь на дно. Эти двое важны.

А еще у него губы сладкие. Как глазурь.

– Это все осложнит, – сказал Лука, как почудилось, с упреком.

– Безусловно.

– И я не мальчик.

– Определенно не мальчик.

Мальчики, они другие. И неважно, сколько им лет, мальчики требуют заботы и внимания. Они обидчивы. Капризны. Рядом с ними не бывает настолько спокойно.

А Лука вздохнул. И, решившись, сгреб ее в охапку.

– Спина-то как? – поинтересовался он, хотя никто из мужчин прежде и не думал спрашивать. Не в такие моменты.

И пальцем по этой спине провел, будто проверяя.

– Неплохо.

– Ты красивая.

– Знаю.

– А я нет.

Щеки у него колючие. Слегка. И макушка, которая красная.

– Зачем ты голову бреешь?

Лука позволяет себя изучать, и только дыхание становится немного другим. А еще руки его осторожно гладят спину. Не поверил, значит.

– Да привык как-то… в подпольных боях любили за волосы схватить. И не идут мне стрижки.

– А лысым идет?

За ухом шрам.

А ухо само горячее, и шея тоже горячая. И… и это действительно все осложнит, Милдред уже наступала на эти грабли.

Но ночь. Тишина. Страх.

И ей так не хочется оставаться наедине с этим страхом.

Глава 34

Ник сидел у постели Зои. А та спала.

Спящей она выглядела почти нормально, разве что исхудала совершенно. И волосы пришлось остричь. В первый год их оставили, еще надеясь, что Зои поправится. Тогда никто не верил, что это всерьез и надолго.

– Помешала? – я знала, что человек тактичный молча бы вышел и дверь за собой прикрыл, не нарушая этой супружеской почти идиллии. Но тактичной я отродясь не была, а идиллия… хреновая это идиллия, если честно.

– Нет, – Ник поднялся и погасил ночник.

Зои не шелохнулась.

…Потом волосы стали путаться. И сыпаться. Они вываливались клочьями, и знал об этом весь город: Мэгги, тогдашняя сиделка, любила жаловаться.

За это ее и уволили.

Или это предыдущую? Зои пришлось обрить. Матушка ее, конечно, прикупила дюжину париков, потому что без них совсем уж неприлично. Хотя вот не понимаю, перед кем она собралась приличия соблюдать? Нику, кажется, все равно – в парике Зои или нет. Ей самой тем паче.

– Сегодня у нее случился приступ.

– Когда?

– Утром. Элис сказала… часов около десяти.

Это, выходит, когда и у Томаса?

– Сильные судороги. Но потом она пыталась что-то сказать.

Элис – это сиделка. Она была немолода, некрасива, молчалива и исполнительна. Она любила горький чай, и если с кем-то, кроме Ника, разговаривала, то с ма Спок, с которой обменивалась рецептами. Элис мне нравилась. Именно молчаливостью и способностью следовать установленному распорядку, несмотря на возмущение миссис Фильчер.

– Элис дала ей лекарство.

– Ты против?

– Я разговаривал с этим магом.

Ник поправил одеяло и дернул шнур, вызывая ночную сиделку.

– С одной стороны, противосудорожные препараты блокируют судороги.

Что логично.

– С другой – они по сути лишают организм возможности ответить на раздражитель. Тем более те, которые прописали Зои.

– Он маг, а не медик.

– Он хочет взглянуть на нее.

– А ты?

– Я не буду против. Я показывал ее целителям.

Но поскольку Зои до сих пор лежит, целители оказались бессильны.

– Этот маг другой. – Ник раскланялся с сиделкой. Не Элис, новенькая, во всяком случае, я ее прежде не видела. Рыженькая. Кучерявенькая. Симпатичная. И Ник ей нравится, что неудивительно, он всем нравится. Только сам он этого интереса не замечает.

– Чем другой?

Я магов прежде не встречала, хотя Ник и предлагал отвести Дерри к целителю, но тот лишь отмахнулся. На четвертой стадии целители бессильны, а потому не любят связываться с онкологией.

– Не знаю. Пока не понял. Просто другой. Я… его воспринимаю иначе.

Понятно, что ничего не понятно.

– Выйдем? Мне здесь тесно. Как-то вот… я буду рад, если он посмотрит Зои. Вдруг увидит что-то…

Что пропустили десяток профессоров и два целителя? Подарит надежду на чудо? Он подарит. Поманит этой надеждой, заставит поверить, что чудо возможно, если Ник готов ему помочь.

Чем? Допустить к источнику?

– Он лжец, – я поежилась.

Ночь дышала прохладой. Даже здесь, а пустыню и вовсе прихватит ледком. И драконья малышня поутру будет развлекаться, выдыхая на лужи вялый огонь. Небо темное, облаками укутано. Из них, как из старой ветоши, летит колючий снег.

Редкий. Он тает, не касаясь земли. И в этом есть что-то особенно тоскливое.

– Я не могу привести его к источнику, – Ник смотрит на небо, и выражение лица у него такое… неправильное, будто у дракона, который больше не способен подняться. – При всем моем желании не могу. Мне не нужны мертвые федералы. И так… все непросто.

– Они…

– Получат разрешение и обыщут дом. Они найдут остатки того сервиза. Но опять же, этого слишком мало, чтобы предъявить мне обвинение.