Драконий берег

– Многое позволял… слишком… мне бы и за треть того, что вытворял Вихо, грозило бы месячное заключение в комнате, а над ним… он просто улыбался. Когда же я, набравшись смелости, спросил, то получил ответ, что кому больше дадено, с того больше спросится. Вихо был низшим. Как и все в городе. Неважно, что отец держался с ними как с равными, он знал, что эти люди – плебеи, тогда как Эшби всегда должны помнить, кто они есть.

Вот эти заморочки точно были выше понимания Томаса.

– И мне следовало отыскать способ показать Вихо, что ко мне стоит прислушиваться, что я способен ограничить как-то неуемность его натуры. Этого отец ждал. Но я в очередной раз разочаровал его.

– А мой ждал, что я стану охотником.

– Здесь все охотники.

И в этом еще одна сложность. Любой мало-мальски опытный охотник знает, как снять шкуру и выделать ее. Отец, помнится, и чучела делал.

Что там? Кости очистить. Выварить. Собрать. Закрепить проволокой, а шкуру набить опилками или паклей. Глаза вот заказывать приходилось, и отец вечно ворчал, что цены стали грабительскими. Чучела он возил в Нельвилль, где выставлял в охотничьей лавке. И возвращался, как правило, поздно, пьяным и довольным. Или злым.

Это уж как сторговаться выходило.

– Правда, и здесь я его подвел, но это уже неважно. Он отправил меня в школу, чтобы встряхнуть. Сказал, что слишком долго оберегал меня от мира, а это неправильно. В школе, если помнишь, мне не слишком обрадовались.

– Мисс Уильямс тебя любила, – справедливости ради заметил Томас.

– Это да… и делала лишь хуже. Вы ее ревновали.

– Чего?

– Того, – передразнил Ник и вновь руку погладил. – Вы ее ревновали. Вам всем хотелось, чтобы она обратила внимание на вас, чтобы похвалила, назвала умными. И вы из шкуры вон лезли, пытаясь это внимание привлечь.

Томас фыркнул. Все не так.

И вообще… ну да, она отличалась от всех местных женщин, эта мисс Уильямс. И мать, помнится, вечно ворчала, что ведет она себя непозволительно вольно.

Брюки носит. Книги читает. В церковь если и заглядывает, то по большим праздникам. Поэтому Господь ей семьи и не дает. А от книг вообще мозги распухают и через уши потечь могут. Томас одно время даже боялся, что и вправду потекут, и от страха затыкал уши шариками из корпии, отчего они только болеть начинали.

– Мне жаль, что… – извиняться он не любил и не умел. Более того, сейчас вся его суть протестовала против этих извинений. Перед кем? Перед возможным серийным убийцей.

Ублюдком. И…

И парнем в светлой рубашке, который глядел на Томаса с легкой снисходительностью, точно заглянул в его мысли и счел их не самыми интересными.

– Мне следовало бы дать вам отпор, как это сделал Вихо. Но я не умел драться. Отец пытался меня научить, однако выяснилось, что я совершенно бездарен. Я порезался ножом. Вывихнул ключицу, пытаясь сделать кувырок, а шпагой едва не проткнул ногу. За что бы я ни брался, это все получалось… не таким, как должно.

– Поэтому ты позволял себя бить?

– Дойди дело до настоящей драки, возможно, я бы и решился… мне… – Ник стиснул кулак и взглянул на него презадумчиво. – Мне сложно ударить человека. Понимаешь? Это как будто… не могу объяснить. Потом, уже в университете, я нашел наставника, который кое-чему меня научил. За деньги, думаю, он и медведя научил бы плясать. Я был немногим умнее и гораздо менее проворен, но вот… что-то да вышло. Тогда же мне казалось, что если я проявлю терпение, вам надоест.

– Ага…

– Мы были детьми. Мы многого не понимали.

– Ты сейчас кого оправдываешь? – поинтересовался Томас. – Себя или меня?

– Пожалуй, обоих…

– А твой приятель… вы же…

– Как выяснилось, у Вихо появились новые друзья, с которыми было куда интересней, чем со старыми. Да и связываться с вами он не хотел. Он умел драться, но старался по возможности избегать конфликтов.

– Скользкий паразит.

– Нет, скорее благоразумный. Он точно знал, когда и куда не стоит соваться.

– А твой отец…

– Не вмешивался. Он сказал, что если во мне есть хоть капля истинного духа Эшби, я сумею найти способ переломить ситуацию в свою пользу. Но, как оказалось, даже этой капли не было. В тот день, когда вы… несколько переступили границу дозволенного, отец сильно разозлился. Он сказал, что я виноват, что… лучше бы у него вовсе не было сына, чем такой.

Ник тряхнул головой.

– Тогда он говорил и с Вихо. О чем, я не знаю. Полагаю, ему вменялось в том числе и охранять меня. Я спрашивал, но… – Ник покачал головой. – Вихо тоже не любил признавать ошибки. С того дня он стал моей тенью, а вы отстали.

– Меня папаша так выдрал… мне и раньше прилетало, но тогда я подумал, что прибьет на хрен. Второй раз так прилетело, когда с Уной… получилось.

– Если бы и прибил, вряд ли бы кто опечалился.

– Точно, – согласился Томас и сделал большой глоток. Остывший кофе оказался довольно-таки мерзким пойлом.