Драконий остров

— Дракон мертв, — слова будто ранили его самого.

По толпе прошел шепоток неверия.

— Как… как ты можешь подтвердить? — осторожно спросил глава.

— Путь на остров свободен, тумана нет… Никто не прилетит.

— Это… отличные вести! — в голосе главы мелькнула радость, ее подхватили и другие, шепот сменился на облегченные радостные выдохи. До него долетели слова «чудища больше нет!» «Наконец оно издохло!» Дэйн оглядел толпу, и лица собравшихся показались вдруг отвратительными.

Он растолкал всех и побрел дальше к дому, подальше от людей, голосов и веселья, что ранило сильнее меча.

Кто-то попытался его поздравить, обнять, но Дэйн яростно оттолкнул всех, и от него вскоре отстали, продолжив радостные возгласы, кто-то уже призывал праздновать.

— Дэйн! — то был голос сестры. Она появилась рядом почти у самого дома. — Дэйн! — Она едва не снесла его, бросаясь на шею с объятиями. — Ты вернулся! Ты, правда, вернулся! Ты убил его, Дэйн! Убил чудовище! Как обещал!

Дэйн не шевельнулся.

Слова сестры полоснули по сердцу. Неужели хотел он когда-то убивать? Быть героем? Убить Виридиана? Это сейчас казалось дикостью.

Сишель, почувствовав неладное, отстранилась и вздрогнула, заглянув в лицо брата.

— Дэйн…

Он посмотрел на нее. Прежде похожие как две капли, сейчас они отличались так, что едва ли кто-то принял бы их за близнецов. Сильнее всего отличались глаза. У Сишель они были живые, яркие. Дэйн знал, что больше у него никогда не будет таких глаз.

— Вот, возьми, — всполошилась Сишель, пряча за движениями собственный страх. Вид брата испугал ее. Она сняла с пояса меч Дэйна, и протянула его. — Ты настоящий герой, убийца дракона…

Дэйн сморщился, как от пощечины, и оттолкнул руку сестры.

— Я не герой, — тихо прошептал он ей, на слова ушли все его силы. — А Виридиан не был чудовищем.

— Виридиан? — переспросила Сишель, не узнавая, не понимая брата. — Кто это?

— Он мой… друг, — прошептал Дэйн.

Мертвый друг.

Чуткая, понимающая Сишель не знала о ком и чем идет речь, но почувствовала горе, необъятное и бескрайнее. Она обняла Дэйна, и частица ее тепла и сочувствия передалась ему.

Как искорка, упавшая на глыбу льда. Из глаз Дэйна покатились безмолвные слезы.

До них донеся гомон ликующей толпы, кажется, они кричали имя Дэйна.

— Пойдем в дом, — глухо произнес он. — И, пожалуйста, закрой дверь…