Драконий василек

— Ну, доброе утро, Анотариэль, — бесцветно произнесла женщина, закинув ногу на ногу.

В обтягивающем фиолетовом платье, на высоких шпильках и с высоко забранными волосами, открывающими длинную шею, драконица скорей походила на жену, а не на мать владыки. Молодая, ухоженная и невероятно красивая. От нее пахло дорогими духами, чуть терпкими, но приятными. Постукивая длинными коготками по изящно загнутому подлокотнику, она внимательно рассматривала мое лицо.

Смущенно поправила растрепавшиеся за ночь волосы, села, натянув одеяло повыше, чтобы прикрыть голые ноги. Короткая шелковая сорочка совсем не располагала к приему гостей.

— Доброе утро, ирда Нойрман.

— Мама, — небрежно.

— Что, простите?

Женщина устало вздохнула и, растерев большим и указательным пальцем переносицу, пояснила:

— С этого дня ты будешь звать меня мама.

— Мама?

Драконица фыркнула:

— Что не понятного в моих словах? Ты — жена моего сына, значит, зовешь меня матерью, — она раздраженно поджала губы и поднялась. — Вставай, у нас много дел.

В присутствии драконицы я чувствовала себя некомфортно, но оказалось, это только цветочки! Ирда Нойрман отвела меня в соседнюю комнату, оказавшуюся гардеробом, заставила подняться на небольшой постамент. За следующие три часа мы перемерили все вещи, что нашлись в пределах досягаемости. Я молча терпела и исполняла, что меня просили. Краснела, когда дело касалось нижнего белья, восторженно замирала, когда касалась нежнейшего шелка вечерних платьев, пыталась сопротивляться, когда на шею ложились тяжелые камни родовых украшений.

— Нет, — раздраженно выдохнула драконица, — все не то! Раула, вызови модистку, к завтрашнему турниру необходимо сшить особое платье.

— Но в гардеробе полно красивых наря… дов, — осеклась под тяжелым взглядом драконицы и закончила как-то тихо и неуверенно.

— Со вкусом у тебя, прямо скажем, беда. Поэтому я и только я буду решать полно у тебя красивых нарядов или нет. Теперь ты — арда Нойрман. Это не просто имя. Это статус и ответственность.

Она стояла позади, и мы вместе смотрели в зеркало. Две изящно одетые красавицы в дорогих нарядах. Правда у драконицы какая-то особая стать. Она бы и в обносках смотрелась царицей.

— Ай! — вскрикнула, когда ирда Нойрман резко свела мои лопатки.

— Не сутулься! Выпрями спину, подними подбородок. Выше! Еще выше!

— Я же не увижу из-за носа, куда ступать.

— Это уже не твоя забота. Поверь, все дороги десять раз проверят, прежде чем ты хотя бы шаг по ним ступишь.

Эти изменения мне не нравились.

— Ирда Нойрман, — под тяжелым взглядом в зеркале поправилась, хоть слова и звучали тихо: — мама… А нельзя без этого всего? Я обычная девушка, мне не хочется никакой публичности. Мне не нужен статус и что бы там ни было еще. Платья, драгоценности, плечи, носы… Это все не мое.

— Ошибаешься, дорогуша. С того момента, как вы скрепили нерушимый союз с моим сыном, это все теперь твое. Поверь, мне не меньше твоего тошно, но выбора нет. Ни у меня, ни у тебя. Ты — владычица драконов. Я — мать владыки. Будем вести себя соответствующе.

Усмехнулась. Пожалуй, впервые с того момента, как Ролдхар попросил убрать руки от его жены, я осознала, что произошло. Точнее не так. Я не знаю, что произошло, но это «что-то» сделало меня женой владыки. И наш союз, нерушимый, по словам драконицы, Ролдхару в тягость, ведь он узнал, что я ведьма. Ведьма — владычица драконов. Наверняка драконова знать лютует…

— У Ролдхара проблемы?

— Ну, что ты, дорогуша, — язвительно заметила ирда Нойрман, выбирая подходящие под синий бархат драгоценности. — Проблемы у сына были до знакомства с тобой. То, что творится сейчас… Я даже слова подходящего не знаю. Его готовы съесть живьем. Нам повезло, что время для подачи заявок на турниры давно прошло, иначе бы Ролдхар бился со всей стаей.

— Как мне все исправить? Как помочь ему?

Я покорно наблюдала, как драконица застегивает на моей груди сапфировую подвеску.

— Все, что можно было сделать, ты сделала, — ехидно.

— И почему вы помогаете мне? Я же вижу, ваша драконица меня ненавидит.

— Политика, моя милая, это искусство. В будущем тебе часто придется любезничать с теми, кто тебе не нравится, и делать это нужно достоверно.

— К чему лицемерие?

— К тому, что порой от твоих актерских талантов будут зависеть чужие жизни.

Наши взгляды встретились в зеркале. Ирда Нойрман, без сомнений, отлично собой владела. Сильная, уверенная женщина. В ее словах лишь легкое раздражение, что вполне объяснимо. Но непосвященный человек и не подумает, что за этой прекрасной ширмой скрывается такая ненависть, что от нее можно истлеть заживо…

— Мне жаль вас, ирда Нойрман. Даже представить больно, как тяжело вам приходится. Понимаю, вы недовольны выбором сына, но поверьте, я удивлена не меньше. Даже в самых смелых фантазиях я не представляла себя владычицей драконов. Разве что чаяла мира между ведьмами и остальными существами, но о таком… Нет, не грезила.