Драконий жемчуг

– Мне незачем скрываться! Я всегда ответственно выполняю свои обязанности, хотя, к сожалению, никто этого не ценит. Но мы с вами уже пришли к согласию относительно людей, ведь так? – Его рука парила над блюдом с фруктами, словно хищная птица, выбирающая жертву. – В последнее время я подумываю найти место, где бы мне захотелось обосноваться навсегда.

– Надеюсь, это все же не дно морское!

Рука замерла.

– Что? – спросил Лян Ро Иль. – Что вы имеете в виду?

– Всей округе известно, что вы набираете хэнё…

– Ах, это… – Пальцы так стремительно схватили с блюда добычу – спелую хурму, – что даже сок брызнул. – Моими предками было кое-что утеряно на этом берегу, и я собираюсь пропажу вернуть.

– Так что же вы все-таки ищете?

Лян Ро Иль плавно развел руками – это напоминало какое-то красивое движение в танце. Обезоруживающе улыбнулся.

– Если я все же найду ту вещицу, поверьте, вы не останетесь в неведении!

Сон Ён возвращался домой в темноте. С непривычной тяжестью в набитом желудке, с приятным кружением в голове… И щемящей болью в груди. А ведь казалось, что он уже почти смирился. Почти привык. Но сейчас, в ветреной беззвездной ночи, тоска вернулась, физически выгрызая его внутренности и мозг. Нашептывала, что все надежды на торжество справедливости и триумфальное возвращение в столицу не более чем глупые мечты. Что ему предстоит беспросветное и безвестное прозябание на этом диком острове до самой старости, а после смерти некому будет помянуть его как почетного и уважаемого предка – покровителя семейства. Что вместе с ним закончится и сгинет вся славная история рода Кимов…

Нога ощутила пустоту, и Сон Ён остановился. Занятый мрачными мыслями, он незаметно заплутал и теперь совершенно не представлял, как вернуться.

И нужно ли возвращаться вообще?

Молодой человек стоял на краю обрыва, покачиваясь и под влиянием хмеля, и под тяжестью безнадежности. Этот самый груз тянул-подталкивал: так легко сделать один шаг, даже просто наклониться вперед – и все закончится для него в этом круге жизни. Медленно, играя с ветром и судьбой, он развел руки, как будто намеревался не упасть, а взлететь. Глубоко вздохнул… Огляделся в последний раз. Ни единого просвета в тучах, ни единого огня в море. Вряд ли в подземном мире будет темнее, чем сейчас.

Он качнулся вперед…

Порыв ветра был подобен стремительному и безжалостному удару кулаком – Сон Ён даже закашлялся, согнувшись. Попятился, споткнулся и с размаху сел на камни. Физическая боль – искры из глаз! – мгновенно вытеснила боль душевную. А добавочные хлесткие удары-пощечины мокрого ветра вытрясли из головы все мысли, кроме одной: ничего себе не сломал? Совершенно нелогичный вопрос после недавней попытки самоубийства, истинная правда… Шипя и постанывая, Сон Ён кое-как собрал себя; убедился, что ничего, кроме гигантского синяка на седалище, ему не грозит, и увидел далеко внизу ползущий светлячок-фонарик.

И полновесно, от души хлопнул себя по лбу: как же он забыл про девчонку?! Он ведь должен предупредить, чтобы ни в коем случае не связывалась с этим… Лян Ро Илем! Права была бабушка: всё не так с этим парнем. Начиная с уклончивых и велеречивых ответов – пускай, кто он, Ким Сон Ён, такой, чтобы с ним откровенничать? А манера вплетать в безупречно учтивую речь яд убийственной насмешки? Если чиновника Ли с сынком, издевающихся над ссыльными, Сон Ён отчасти даже понимал (в отсутствие тигра и заяц – король, как иначе безнадежно провинциальным служащим потешить чувство собственной важности?), то этот веселился за их счет исключительно со скуки. И чем дальше, тем точнее, больнее разили слова, на вид совершенно безобидные и даже изысканно вежливые. Лян Ро Иль прощупывал, изучал его; по капельке яда отравлял разум собеседника; по песчинке, по камешку добавлял тяжести и без того угнетенной душе…

Сон Ён нахмурился: как так? Почему от последнего шага его остановил лишь случайный порыв ветра и мысль о какой-то замарашке ноби?! Почему он не подумал, не вспомнил об отце – что стало бы со стариком, пусть и сильным духом, но немощным телом, без опоры, его единственного сына?! Неужели гость господина Ли одурманил ему мозги сильнее хмельного напитка? Кстати, скверного напитка – уже и голова начинала болеть. Потирая попеременно то ее, то отбитый зад, Сон Ён двинулся вперед куда осторожней: известно же, что пьяному и море по колено, и обрыв для него равнина. А вот трезвому или трезвеющему… Тут и луна выглянула кстати! При ее свете Сон Ён посмотрел вниз, отшатнулся и покрылся холодным потом.

По нашедшейся буквально в нескольких шагах серебряной ленте дороги спустился на берег. Увлеченная ночной охотой Ха На его не заметила: подсвечивала себе фонарем, наклонялась, забрасывая добычу в сетку. И тихо при этом завывала. Сон Ён встал на ее пути. Морщась, вслушивался – нет, напевала! Может, это какой-то заговор, приманивающий морских гадов? Или все-таки песня, но исполняемая столь ужасно, что ее можно принять за что угодно, кроме песни? Вскоре уже можно было различить слова: