Драконов бастард

Решение было принято, и Тобиус устремился в лабиринт, плетя чары-ловушки. Их он знал сравнительно немного, и простенький Медвежий Капкан, опасный лишь для зверей и простых смертных, в его положении был бесполезен. Пламеворот, Вмерзшая Стопа и Потайная Молния, ловушки, основанные на использовании стихийных элементов, получались у мага лучше всего. Устанавливая их на полу, скрывая линии и контуры чертежей, он перекрывал самые важные переходы в трофейном зале, те, через которые ему придется спасаться от погони, если она появится.

В одном из проходов волшебник обнаружил странную картину: несколько экспонатов были сброшены на пол и частично уничтожены, а шкаф, в котором они стояли, основательно пострадал от чего-то острого. Среди осколков вазы, обломков старинной шкатулки, разбросанных камушков и останков покрытой перламутром женской статуэтки, сжимавшей в тонких руках полумесяц, чудом уцелел индальский фонарик, хрупкая конструкция из тонкой деревянной рамы, обтянутой красной бумагой, которую, в свою очередь, украшали иероглифы и кисти желтого цвета.

Настороженно оглядевшись, волшебник приблизился к шкафу, на котором, похоже, кто-то выместил сильную злость. Он носком сапога потрогал осколки статуэтки, изображавшей вроде бы облик какой-то древней богини, нагнулся и поднял фонарик. В тот же миг его поразил электрический разряд.

Тобиуса отбросило на несколько шагов, он ударился о противоположный шкаф, и с полок на него посыпались экспонаты. Обожженная правая рука пульсировала приглушенной болью, и Тобиус в кои-то веки обрадовался тому, что она потеряла чувствительность. В то же время маг клял себя за глупость. «Возомнил о себе невесть что! — думал он. — Решил устроить охоту с ловушками, а сам попался в самую простую из них! Позор!»

Из фонарика вытекали клубы густого синего дыма, на глазах оформлявшегося в фигуру гьенджойлина.

— Вот ты и попался. — Магический слуга широко развел руки, обнажая длинный кривой клинок. Ножны растаяли в воздухе, и он взял меч двумя руками. — Последнее слово?

Ничего не говоря, Тобиус с помощью телекинеза повалил на гьенджойлина поврежденный шкаф. Это дало ему ровно столько времени, сколько нужно, чтобы вскочить на ноги и броситься прочь, прежде чем тот вырвался на свободу и устремился следом. Маг промчался по всем местам, на которых успел установить ловушки, и они срабатывали, когда над ними проплывал гьенджойлин. Поочередно спину Тобиуса обдавало жаром и морозом от высвобождающегося электричества, волосы его становились дыбом, но погоня не отставала. Даже полностью превратившись в дым, тело гьенджойлина легко возвращалось к исходному состоянию без каких-либо повреждений.

Не видя иных возможностей, Тобиус решил дать бой в центре лабиринта — он отбросил идеи о бегстве, взял в каждую руку по вспомогательному артефакту и, укутавшись в защитные заклинания, встретил гьенджойлина пучком Молний.

Меч порхал, жаля заклинание Щит, пока Тобиус бросался в вертящегося волчком гьенджойлина Огненными Стрелами и Ледяными Копьями. Энергетические заклинания действовали гораздо эффективнее, нарушая плотную структуру магического слуги на более долгое время, но, даже когда тот «растворялся» в воздухе, как чернильный сгусток в проточной воде, победа не приближалась. Страшный меч плясал, рубя и коля будто отовсюду сразу, мага спасали только постоянно обновляемые заклинания и отточенная реакция. Время от времени гьенджойлин отступал, чтобы провести пальцами по клинку и изменить его структуру, превращая сталь в огонь, лед или вовсе в шквальные воздушные потоки. Вместе с тем изменялся и цвет его тела, под стать каждой следующей стихии, но гораздо важнее было то, что менялся стиль боя, и Тобиусу приходилось подстраиваться, меняя используемые заклинания.

Серый магистр мог бы еще долго сопротивляться, хотя количество боевых заклинаний в его посохе и жезле стремительно приближалось к нулю, а вновь пополнить боезапас у него не было никакого шанса. Обреченность этой борьбы вырисовывалась все яснее. Тобиус не мог телепортироваться, не мог убежать и победить тоже не мог, потому что банально не владел заклинаниями, способными нанести ощутимый вред такому существу, как гьенджойлин, нестабильному и способному быстро менять телесную структуру по собственному желанию. Решившись, Тобиус сбросил с себя все защитные чары.

— Жизнь за свободу! — закричал он, когда меч устремился на встречу с его шеей. Волшебник зажмурился в ожидании смерти, но смерть решила заставить его подождать еще немного.

— Говори.

Тобиус глубоко и с удовольствием вдохнул, словно приговоренный к смерти, чью амнистию объявили лишь перед тем, как палач опустил топор.

— Я освобожу тебя от службы, а ты не станешь меня убивать. Честная сделка — твоя жизнь на мою.