Драконов бастард

— Господь-Кузнец защитил нас, невероятно!

Берлобог остановился, и люди замерли как мыши под половицей, на которой встал матерый кошак. Лицо волшебника покрылось испариной.

— Сир Рихард, — прошептал Тобиус дрожащими бескровными губами, — вы проклятый недоумок! Он же разумен! Он разумнее нас обоих! Мы в его доме, мы чужаки, и мы поминаем имя того, который некогда устроил охоту на него и ему подобных!

— Но… этот амулет, он же нас защ…

Хозяин леса обернулся к людям, заставив их умолкнуть, внимательно окинул смертных тварей взором слепых глаз, пронзающих вечность, а потом внезапно оттолкнулся от земли передними лапами. Когда Берлобог вновь опустился на все четыре всем своим весом, землю так тряхнуло, что люди вместе с частью почвы и камней посыпались в реку.

Жизнь им спасло лишь то, что заклятие Неуязвимость все еще не растаяло, и ни летящие сверху куски земли, ни удар о дно реки не убили Тобиуса и сира Рихарда, а лишь причинили им оглушительную боль. Потоки воды понесли тела на северо-восток, и выбраться на берег путешественники смогли лишь через шесть лиг, когда вода швырнула их на каменистый берег — продрогших, мокрых и едва живых. Лесной рыцарь оклемался первым и силой заставил волшебника встать на ноги. Отдалившись от места силы, Тобиус вернулся к своему прежнему состоянию — головная боль, тошнота и общая слабость набросились на него, как стая волков на раненого олененка, и принялись терзать столь нещадно, что он едва ли не терял сознание, пока Рихард Хосс тащил его через редеющий лес. В конце концов волшебник не выдержал и потерял сознание, так что лесному рыцарю пришлось взвалить его тело себе на плечи.

Правда, даже потеряв сознание, Тобиус не выпустил из пальцев древка посоха.

Рихард Два Дятла тащил мага на себе, нарушая все правила науки, которую ему преподавали в Сарвасте. Он медленно и неуклюже шел, ломясь через подлесок, кустарники, сипел и пыхтел под весом другого человека, не прятался, ибо не мог. Рыцарь не позволял себе передохнуть, пока не вынес Тобиуса на самые северные окраины леса, где деревья стояли редко и можно было смотреть далеко окрест. Уложив мага на мох и привалив его спиной к стволу тонкой молодой сосны, следопыт с тихим стоном разогнулся. Он стянул с пояса крошечную деревянную фляжку на три глотка и плеснул водой волшебнику в лицо.

— Посмотрите туда, чар Тобиус, вот ваш холм, клянусь всеми святыми, я вас привел, — хриплым от усталости голосом поведал сир Рихард.

Тобиус медленно повернул тяжелую голову влево. Там, где кончались деревья, начиналась земля, поросшая разнотравьем, над которым роились полевые насекомые. Бугры и впадины виднелись там и тут, еще балки и несколько холмов. Подножие одного из них, самого дальнего, ощетинилось кольями, и вокруг него были щедро рассыпаны крошечные красно-коричневые пятнышки шатров.

— Сумка, откройте… Лаухальганда!

Как только щелкнули замки и растянулся ремень, из сумки выпрыгнул черный мячик с кошачьими ушами и широким ртом. Он широко зевнул и скатился по ноге хозяина в траву.

— Пора, давай!

Существо, на которое сир Рихард таращился с выражением крайнего непонимания божьего замысла, раскрыло пасть пошире и стало издавать мерзкие звуки вроде тех, с которыми кошки отхаркивают комки шерсти. Из его пасти показался ствол порохового орудия.

— Что за… Что это такое?

— Знаюсь с ним уже много лет, но до сих пор не понимаю, что он такое, — ответил Тобиус, смежая тяжелые веки. — Некоторые волшебники умеют манипулировать… измерениями, пространством… но не я. Мне даже транспортная магия с трудом дается… Поэтому моя сумка изнутри ненамного больше, чем снаружи, и у меня нет пространственной складки, где я могу незримо переносить большие грузы. Никогда не умел играть с измерениями… А вот Лаухальганда сам по себе пространственная аномалия. Он может поглощать вещи в десятки раз крупнее своего исходного… — Мага мутило, он с трудом сохранял относительную ясность рассудка и оттого говорил с паузами. — Исходного диаметра его рта.

— Он… он может жрать все, что угодно?

— Нет, не жрать, а глотать… ох… внутри него неограниченное количество свободного пространства, которое он забивает чем угодно по своему усмотрению, но порой я могу уговорить его… я использую его как… самоходный сундук, что ли. Немалая часть моего имущества хранится внутри него. А теперь он выхаркивает нам…

Колеса пушечного лафета коснулись земли, и Лаухальганда отпрыгнул в сторону, громко отплевываясь.

— Ему не нравится вкус. Вы умеете стрелять, сир Рихард?

— Я не… — Лесной рыцарь все еще был под впечатлением от увиденного. — Я не стреляю из того, что грохочет.