Драконово семя

Она проводила Игната в комнату, посмотрела с ним школьное задание на лето. Надо бы сделать побольше здесь, в Петрозаводске, пока он не уехал к бабушке в Кондопогу – там он вряд ли станет чем-то заниматься. Как выяснилось, задание на лето по математике Игнату уже помог сделать Подгорный.

Лариса еще немного походила по комнате, проверив, как Игнат раздевается ко сну, – ее движения показались ему чересчур плавными, как если бы это был танец по плечи в воде. Пожелав сыну еще раз спокойной ночи, мать удалилась. В тот вечер в его комнате так и не раздался звук поворачиваемого в замке ключа, с которым он сроднился за долгое время.

Игнат ясно видел весь их спектакль, но от этого ему было не легче.

Он дрожал от тревоги в незапертой комнате. «Они» занялись воспитанием, страшным разрушительным воспитанием. Эдакое подталкивание к «правильному развитию» мальчишки, которому вот-вот четырнадцать. Пользуясь лексикой чертова Моргенрота – он ведь прав! – понуждая его к «гниению». Игната замучила навязчивая мысль: можно ли, оставаясь в комнате, запереться как-то снаружи?

В другой раз, вернувшись после прогулки с друзьями, он застал мать и Подгорного в вечерних нарядах – сказали, что пойдут с ним в кино. Игнат обрадовался – в прокат вышел «Мир юрского периода – 2», пятый фильм серии «Парк юрского периода», который он еще не успел посмотреть.

После сеанса они отправились в китайский ресторан «Красный дракон». Игнату понравились китайские блюда, но больше всего – круглый вращающийся стол, заставленный тарелками.

Наконец принесли последнее лакомство на десерт – «вишню в горячей карамели», и Подгорный глазами подал Ларисе знак.

Вишня казалась заманчивой, но расплавленная карамель нестерпимо обжигала губы, не позволяя добраться до ягоды.

Никогда раньше взрослые не оказывали Игнату столько внимания и не демонстрировали такого стеснения. Мать и Подгорный выглядели так, словно выложили живого птенца на тарелку и теперь размышляли, как бы съесть птенца и не сделать ему больно. Игнат знал наперед все, что они скажут, и сохранял полное спокойствие – его вполне устраивало выглядеть в их глазах жертвой.

– Ты меня слышишь, сынок? – сказала Лариса. – Послушай маму внимательно. Это очень и очень важно. В общем, у тебя будет папа. Подгорный станет твоим папой.

Игнат внимал с непроницаемым лицом. К сожалению, это был еще не конец сцены.

– …Твой отец был неплохим человеком. Но у него со временем появились проблемы, безнадежные проблемы, в конце концов нам пришлось разойтись. Жизнь показала: это было абсолютно правильное решение… Тебе было восемь, не знаю, остались ли у тебя какие-то воспоминания… Но ведь он за эти годы ничем нам не помогал и так ни разу и не появился. Ты уже взрослый парень и наверняка понимаешь, что и маме, и тебе нужен новый папа. Понимаешь, да? Не представляешь, как я мечтала о сильном и добром папе для тебя. Ты, как никто другой, знаешь, как тревожно и неспокойно было тебе и маме все эти пять лет.

Мать выглядела полной дурой – достала носовой платок с кружевами и зарыдала:

– Антон вырос, ему это теперь неважно, он своей жизнью живет. Все ради тебя, Игнат, все ради тебя. В мире нет второго такого, как Валерий Ильич, – сильного, мужественного, доброго; поверь, он станет прекрасным отцом… Теперь ты будешь называть его папой, слышишь? Свадьба будет в сентябре, когда ты вернешься из Кондопоги; придет много гостей.

Игнат повернулся к ним холодным, строгим лицом, на губах играла ухмылка ученика, не выполнившего домашнее задание и уверенного в своей безнаказанности. На другом конце стола Подгорный проворно перехватил ее. И вновь неправильно понял… На его обращенном к новоиспеченному сыну лице возникла жалкая, заискивающая улыбка – как в тот раз, когда он промок в парке, когда Игнат испытал первое разочарование в нем.

– Вот и отлично! Тогда я буду звать тебя просто Тёма, без всяких церемоний. Так, Тёма, пожми-ка папе руку, да покрепче.

Подгорный через стол подал ему жесткую ладонь. Игнат тяжело, словно передавая ведро с водой, протянул свою. Казалось, ему не удастся добраться до пальцев пилота. Когда его рука достигла все же цели и была втянута в чужие шершавые пальцы, Игнату показалось, что безжалостный вихрь подхватил и понес его, слабого и безвольного, в бесформенный и отвратительный мир взрослых.

Подгорный с Ларисой проводили Игната до дома, пожелали ему спокойной ночи. Разговор за ужином словно снял им груз с души, они поверили, что в их жизни наступил новый поворот, решили успокоиться, погулять по ночному городу и вернулись домой поздно.

После того как дверь, теперь уже не запертая на ключ, закрылась, Игнат пришел в неистовое бешенство. «Сердце твердое и острое, словно крылья истребителя, готовые непрерывно разрезать городской смог», – несколько раз произнес он вслух. Ему хотелось во что бы то ни стало подержать в руках свое по-настоящему твердое сердце.