Драконово семя

Попросил у отца денег на современную одежду, чтобы одеваться так, как ему нравится. Теперь он неизменно ходил во всем черном, носил перевернутый крест, отрастил длинные волосы, стал замкнутым и угрюмым, пытался говорить манерно с английским акцентом, зачем-то нацеплял на нос круглые очки с простыми стеклами в металлической оправе – ну вылитый миллигановский Артур, как он себе его представлял… Или, например, некая версия Моргенрота.

Договорился с родителями, что в последних числах июня поедет в Кондопогу к бабушке, поживет у нее до конца августа. Многие его одноклассники покинули Петрозаводск на лето, а в Кондопоге у Игната есть хороший друг и своя компания сверстников. Тем более он уезжал к бабушке на лето каждый год.

Не исключено, что в июне, когда он был еще в Петрозаводске, а может, и позже, уже в Кондопоге, в жизни мальчишки произошли какие-то события, куда более важные, чем любовь к черной одежде и очкам, но о которых, скорее всего, мы никогда не узнаем. С уверенностью можно сказать только одно: Игнат заметно повзрослел и на глазах из подростка превращался в юношу.

Во второй половине июня в Карелию пришло жаркое лето, в городе – духота, а Игнат ходил все время в темном балахоне с капюшоном на голове, закрывающим верхнюю часть лица. Именно тогда стали заметны изменения в его характере.

У Игната стали проявляться, казалось бы, неспровоцированные приступы гнева. Лариса сходила с сыном к психологу, врач осмотрела его и, не увидев ничего страшного, сказала: «Не волнуйтесь, мамочка, у мальчика переходный возраст, перерастет». А в конце июня психолог и вовсе уехала на каникулы.

Игнат перестал встречаться с компанией Моргенрота. Родители весь день были на работе, а он, чтобы как-то провести время – даже стрелялки надоели, – шел к своей школе. Туда, к открытой баскетбольной площадке с хорошим деревянным настилом, всегда приходило несколько его однокашников поиграть.

Его считали неплохим дриблером, да и на кольцо набрасывал неплохо; не по возрасту рослый, он был хорош как на подборе, так и на блокировке – мальчишки любили брать Игната в команду. Ребят приходило немного, поэтому играли на одно кольцо: двое на двое или трое на трое. Однажды его не захотели принимать в компанию. То ли число игроков было нечетное и команды получались неравные, то ли другие причины были… Инициатором конфликта стал его соученик Артем Тараян, крепкий мальчишка-дзюдоист. Ему, видимо, не понравилось, что Игнат пришел в темном костюме не по погоде, да еще и с перевернутым крестом, да еще и очки зачем-то на нос напялил – зачем очки для баскетбола?

Артему хотелось сказать что-нибудь пообиднее, он заявил, что Игнат позорит их школу, с трудом перебивается с двоек на тройки и даже по физкультуре у него тройка.

– Иди отсюда, возьми учебники и зубри, что на лето задали. Или подтягивайся до упаду – у тебя не руки, а макаронины. И никакой он не Тёма, – добавил Артем, обращаясь к товарищам по игре. – Это я Тёма. А он Игнат, значит – Игорек, он же Гарик, или Георгий, он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора, понятно?

– Ах как смешно! Сам-то ты кто? – вскипел Игнат. Он решил дать Артему достойную отповедь на его же поле, включив манерный акцент Артура.

– Эртэм – значит, Эрик. Или пръосто Эрт – Эртист разгэворнаго жэнра… Звезда эстрады, будущьий Петръосян Эртем Вагэнович. Бъл-бъл, а в гэлэве пъустота…

Похоже, в больную точку попал. «Разговорного?» – Артем, уже без разговоров, ударил обидчика по лицу, разбив губу и отколов кусок переднего зуба. Игнат упал, ему стало нехорошо, а потом, когда уже лежал на деревянном помосте, с ним случился нервный приступ. Мальчишки испугались, вызвали скорую. Неудачливого баскетболиста отвезли в больницу. Там он кричал на весь приемный покой: «Я убью Артема!» – уже без всякого акцента. Врачи успокаивали его четыре часа.

Игнат сообщил Моргенроту, что завтра уезжает, и предложил созвать ребят на срочную сходку. Оказалось, что все разъехались; они договорились встретиться вдвоем у заброшенного бассейна за стеной кладбища. В окружении зеленых дубов бассейн стоял высохший и тихий, обнажив дно с облупившейся голубой краской. Вместо воды в углах скопились сухие листья. Ржавая, когда-то хромированная лесенка обрывалась высоко над дном. Солнце клонилось к западу, и дно бассейна, заслоненное сетчатой ширмой теней, оказалось как бы погруженным в сумерки.

Мальчишки уселись на почерневшей бетонной трибуне. Моргенрот осмотрел Игната и сказал одобрительно:

– А ты изменился – балахон, очки, длинные волосы… Наше вам одобрямс. Что случилось?

Игнат раскрыл сумку для ноутбука, достал компьютер и открыл файл о преступлениях Валерия Подгорного.

Вытянув шеи, они приступили к чтению. Благодаря последнему случаю со шкафом и разоблачению Игната набралось почти двадцать пунктов обвинения.

Главный не торопясь прочел все, подумал и с глубокой печалью в голосе вынес свой вердикт:

– Это ужасно. Не предполагал, что все так запущено. Тут есть над чем всерьез задуматься.

Игнат вздрогнул:

– Ты думаешь, ничего уже не изменить?