Драконово семя

Виктория окончила Институт культуры и пошла по стопам Марты: работала на телевидении в новостных программах и тоже стала отчаянным журналистом-новостником. Сумела проникнуть на Украину, миновав заслон СБУ, и без аккредитации поучаствовала в последней пресс-конференции отбывающего из страны Порошенко, даже свой вопрос сумела задать. За смелость и проходимость ее на работе прозвали «росомахой». Хотя внешне – никакая она не росомаха, эта самая Вика, – довольно хрупкая и весьма миловидная девушка. И с бабушкой во всем согласна – не нравится Вике говорить о политике, но все знают: за Донбасс горой и по взглядам полный «ватник».

Бабушка любит обеих внучек, но почему-то Ксения ей ближе. Младшая неизвестно в кого пошла: высокая молчаливая веснушчатая красавица с пшеничной пышной и длинной косой. Политика ее вообще не интересует. Учится на дизайнера. Марта Борисоглебовна старается проводить свободное время именно с Ксенией: говорят об искусстве, истории, вместе ходят по выставкам… Кто знает, о чем еще говорят, – им просто хорошо друг с другом.

В конце февраля в Петербурге ударили последние морозы, одновременно пришли известия о начале спецоперации на Украине. В середине марта стало теплее. Чтобы как-то отвлечься от новостей и неприятных сюрпризов новейшей истории, Анна с мужем решили на денек выехать на природу, заодно и девочек проветрить – пусть отвлекутся от работы и учебы. Пригласили с собой и Марту Борисоглебовну – Марта любила этот их странный, сыроватый и довольно ветхий дом. Поехали в Зеленогорск, протопили, сделали на улице шашлыки. Вспомнили любимую всеми Марию Захаровну.

Беседа постепенно перекинулась на повседневные дела. Марта сказала, что с введением последних санкций все подорожало, жаловалась, что накануне не смогла купить сахарный песок.

– Представляешь, все магазины обошла, нигде песка нет, – говорила она, снимая кусок мяса с шампура. – Обычного рафинада и то нет, нашла только в гипермаркете… Знаешь, Анна, сколько стоит? Сто рублей за килограммовую коробку. Взяла одну. Хотя зачем мне сахар в кубиках, чтобы переплачивать за него вдвое? Люди как с ума посходили. Гребут рафинад, рис, гречку, макароны, туалетную бумагу. На кассе написали: сахар отпускается не более десяти килограммов в одни руки, крупы и макароны – не более трех.

Анна вскочила и принялась нервно ходить вокруг мангала.

– Вот и правильно, что гребут. И нам с тобой надо бы. Все подорожало в полтора-два раза. А во сколько раз еще подорожает? Война…

– Какая война, дочка? Это же специальная военная операция.

– Ага, такая специальная-специальная – задумана спе-ци-ально, чтобы люди не могли вздохнуть после эпидемии. И жизнь всем поломать – и нам, и украинцам.

– Нет никаких украинцев, Анна, – взмахнула руками Марта Борисоглебовна. – Есть обычные русские люди, вот и все. И Украины нет никакой, это Киевская Русь, часть нашей большой России. Просто националисты-западенцы захватили власть в Киеве с помощью американцев, немцев и французов. А русской армии теперь приходится спасать наших же людей!

– Ну конечно, Донбасс уже спасли…

– А разве не спасли?! Да, им тяжело пришлось в последние годы. Но теперь там обстрелы прекратятся, и люди вернутся к мирной жизни. Разве ты не видишь, они сами решили бороться, хотят быть с Россией, потому что не могут оставаться в одной стране с западными нацистами! – яростно чеканила Марта.

Все молчали, зять с дочерьми осторожно поглядывали на спорящих, зная, что вмешиваться в разговор этих неистовых дам – себе дороже.

Анна бросила шашлык, схватила кружку с горячим чаем.

– Ну да, сами решили! – Ложечка нервно зазвенела о стенки кружки. – Пришел Гиркин, сотрудник спецслужб, привел головорезов, дал денег местным бандитам, вот они вместе и захватили власть. А простые люди растерялись, не поняв поначалу, что происходит. Многие раскаиваются теперь, сожалеют, что тогда не дали должного отпора этим бандитам. А после устроенной ими заварушки нормальным людям пришлось бежать от войны, бросать квартиры, дома, имущество. Кто в другую часть Украины подался, а кто-то и к нам, в Россию. Так и так жизнь разрушена – всем пришлось с нуля начинать.

– Тебе-то откуда об этом всем известно, Анна?!

– Разное люди пишут – в «Фейсбук» посмотри, мама. Рассказывают собственные истории. И это совсем не та замшелая пропаганда, которую ты смотришь по телевизору. Наслушалась Старчикова – тоже мне историк, все перевирает… А о Другине и вообще говорить не стоит – застарелая болезнь, клинический случай.

– Можно подумать, твой «Фейсбук» – не пропаганда! – возмущенно ответила Марта. – Эта американская штучка специально сделана для вас, доверчивых. Ага, слышали мы такое, мол, я крымчанка, дочь офицера… Ради твоего «Фейсбука» задвинули наши российские соцсети «Одноклассники» и «ВКонтакте». Дурову, талантливому парню, пришлось уехать…

– Мама, ну ты шарашишь по шпаргалке из зомбоящика. Попутала следствие с причиной… Подумай сама, кто кого отодвинул и зачем, главное. А в ФБ нормальные, живые люди пишут, со многими из френдов я, между прочим, знакома была еще до 2014-го.