Драконовы сны

Темнота упала быстро. Сумерки сменились ночью так, словно задули светильник, на небе высыпали звёзды. Запылал костёр. Единственный на всю компанию котелок оставили в землянке — надо было в чём-то готовить отвар для раненого гнома. Арне размочил в кожаном ведре полоски мяса и теперь поджаривал их на раскалённом плоском камне. Камень уже дважды треснул. Дрова дымили, парились, стреляли искрами. Из дырочек, проточенных в колоде червячками и личинками, толчками пузырилась пена. После нескольких, с трудом проглоченных кусков аппетит у всех троих пропал. Распаковали спальные меха. Яльмар разомлел от близости огня и теперь лениво наблюдал за тем, как Тил снимает башмаки.

Яльмар никогда не видел, что за ноги у эльфёнка: предложенные Сакнусом меховые сапоги тот отказался взять. Яльмар ожидал увидеть что угодно — копыто, перепонки между пальцами или вообще — шесть пальцев на ноге, но ноги у мальчишки оказались самые обычные, быть может, разве чуть поуже, нежели у других. Норвег задумчиво поднял голову, натолкнулся на пристальный взгляд его чёрных глаз и торопливо отвёл взгляд.

Молчание действовало на варяга уже как-то совсем нехорошо — Яльмар нервничал. Хотелось встать и отойти, побыть с собой наедине, подумать. Это было странно. Теперь варяг, пожалуй, понимал, зачем Жуга всё время уходил от шумных сборищ. «Один и Фрея, — подумал он, — я становлюсь таким же, как он… Думаю наверное много. Скоро тоже вот с ума свихнусь». Он встал, стараясь не глядеть в глаза двоим мальчишкам, глухо буркнул в бороду: «Пройдусь», скорее, для себя, чем для них, и медленно направился вдоль берега — подумать, справить малую нужду, да и вообще побыть наедине. Дракошка поднял голову, меланхолично провожая его взглядом, медленно зевнул и снова положил её на скрещенные лапы. Крылья Рика острыми и кожистыми складками торчали в стороны.

Осторожно, стараясь не наступать на скользкие камни, Яльмар перебрался через низкий длинный холм и здесь, в ложбине совершил свои нужды. Морские волны плескались возле самых ног, пологий берег был покрыт сплошной ледовой коркой. Варяг немного отошёл назад, набрал пригоршню снега и растёр лицо. Стряхнул с ладоней стаявшую влагу, и после долго стоял у самой кромки воды, глядя на уснувший океан. Горбушка матовой луны купалась в сизых облаках.

— Яльмар.

Тот вздрогнул и обернулся.

Эльфийские шаги были неслышны и легки, немудрено, что викинг не услышал Телли, прежде чем тот не подошёл к нему вплотную.

— Чего тебе? — немного раздражённо и потому — громче обычного спросил норвег и закашлялся.

Мальчишка медлил с ответом, ожидая, пока кашель смолкнет. Его тонкие белые волосы резко выделялись в темноте. Неверный, серебристый свет луны подчёркивал кошачьи скулы, мелким отблеском кружил в его глазах. Варяг моргнул. Взгляд эльфа завораживал и вместе с тем пугал; невозможно было определить, узки зрачки в его глазах, расширены, или же их там нет вообще.

— Ты зря меня боишься, — сказал Телли. — Я тебе не враг.

— Я? Боюсь? — расхохотался тот. — С чего ты взял?

Сердце его, однако, стучало.

— Страх в глубине тебя, — меж тем ответил Тил. — Он ищет любую причину, чтоб вырваться. Сейчас его причина — я. Ты сам так хочешь. А я не хочу, чтобы со мной был тот, кто мне не доверяет.

— А почему это я должен тебе доверять? — опять немного резко возразил варяг. — Ты втянул всех нас в эту дурацкую историю, ты и твой дракон. Это по твоей милости мы сейчас идём неизвестно куда! Скажешь, я не прав?

— Нет. Не скажу.

Вновь воцарилась тишина.

Общаясь с Телли, Яльмар чувствовал себя довольно странно. Словами он не смог бы объяснить, в чём заключалась эта странность, но сравнения, которые порою шли ему на ум, невольно заставляли холодеть и гнали по спине мурашки. Как будто ты нанёс врагу удар, а у того из раны хлещет вовсе даже и не кровь, а самая обычная вода. Или не вода, а скажем… скажем, пиво. Или ничего не льётся вовсе. А враг при том не дёргается, не хрипит, не бьётся в смертных корчах, а спокойно улыбается и снова поднимает меч, как тролль или берсерк. Да, как берсерк, в экстазе боя позабывший, что такое боль и смерть, и с пеной на губах смеющийся в лицо врагу… Впрочем, где-то в глубине души Яльмар чувствовал, что Тил из тех противников, для которых меч — не самая страшная угроза.

Внезапно Яльмар понял что эльфёнок прав. Он никогда не понимал берсерков, божественное бешенство всё время обходило его стороной. Страшила непонятность, неизвестность, невозможность объяснить. «Дайте мне цель, — всегда говорил он себе, — и уж я до неё доберусь». А что же делать, если есть одно движение без цели, ожиданье без конца, игра, в которой непонятно, за кого играть и как?

И не играть уже нельзя…

— Мне кажется, ты понимаешь, — словно бы прочтя его мысли, вдруг заговорил Телли, — Тебя пугает не опасность, и не я. Тебя пугает неизвестность.

— Почему он тебе помогает? — спросил варяг. Голос его хрипел.

Тил убрал с глаз прядь волос. Взглянул варягу в глаза.

— А почему помогаешь мне ты?

— Я?

— Ты, ты. Ведь я же не тянул тебя, ты сам вызвался идти со мной.