Драконы Корнуолла. Принеси мне шкуру любимого тирана

Фарриец сидел на драконе в одной рубашке, ветер свистел в его растрепанной черной шевелюре, от клокотавшей внутри ярости ему не было холодно.

Между тем меня бил озноб. Я тряслась мелкой противной дрожью как в лихорадке. После всего увиденного и пережитого я не скоро приду в себя. Этот отвратительный могильный ужас будет сковывать мою душу еще долгое время.

А больше всего меня будет тяготить груз вины. Эти люди умерли из-за меня.

Я не желала разговаривать с этой бездушной скотиной, сидящей за моей спиной, но мои сухие, потрескавшиеся губы сами собой прошептали:

– Почему? Почему ты так за меня цепляешься? – получилось вовсе отвратительно, тонко, слезливо и жалостливо, а мне хотелось кричать.

Ответ я получила только спустя минуту.

– Потому. – Нахмурившись отрезал фарриец и, словно собственность, жадным движением придвинул меня к себе, навалился всем телом на спину, прижимаясь горячим животом к пояснице.

Что я еще могла там почувствовать, кроме как раздувшийся от похоти пах драконьера? Будь нитки на бриджах слабее, те бы треснули и разошлись по швам.

Возбужденная плоть воспринималась как угроза.

– Почему? – вырываясь кричала я, и от вопля мой голос начинал срываться. Но попытка бунта не удалась, меня скрутили и прижали к себе в считанные секунды. Я вновь оказалась в душившей меня клетке объятий. Я попыталась нанести последний удар. – Что если я не Дайра Тайра, а что если ты не получишь земли клана?! Почему бы тебе тогда не выбрать другую?

На этот раз драконьер ответил быстрее, не думая и не размышляя, словно решил махнуть на все рукой и смириться.

– Просто потому, что я так хочу. Чтобы ты ни сказала, это не важно. Земли клана я получу в любом случае. Сельфийцы и марийцы совершили ошибки, позарившись на то, что я хочу. Их кланы разбиты, а крепости разрушены. Чтобы ты ни хотела, это тоже не важно. Здесь все решаю только я. Придет день, и весь Корнуолл ляжет к моим ногам. Что касается тебя… Я хочу – и все! Возможно, потому что могу. А ты дала слово. – При этих словах я обмякла в его руках.

Зажмурившись, подумала о том, что и в самом деле дала.

Я почувствовала себя не в руках возбужденного мужчины, ерзающего за спиной от нетерпения, а в тисках стальной ловушки, выхода из которой не существует.

Тихий шепот прозвучал над ухом.

– Возможно, когда я получу то, что желаю, я перестану так сильно хотеть. И оставлю тебя в покое, потеряв интерес.

Как ни странно, это была хоть какая-то ничтожная капелька надежды, позволившая мне, пойманной в ловушку собственного обещания, вздохнуть. Горькая, ядовитая, разъедающая душу надежда.

Я вспомнила, что, наигравшись, Стас всегда терял интерес, иногда на долгое время. Главное – вытерпеть и не сойти с ума.

***

Над облаками вставала полная луна.

Из моих глаз не упала ни одна слезинка, все уже давно было выплакано до этого.

Мы целеустремленно летели куда-то на север, долго и молчаливо. За все время Дрейк Дайер не произнес ни слова. До того момента, пока мы не приземлились во влажном глухом лесу.

Освальд сбросил расстегнутое седло, потянулся, почесался чешуйчатым боком о дерево и потрусил в чащу леса искать пропитание.

Судя по свежим ранам на его чешуе, бой за меня, или вернее за доступ к моему телу, не прошел бесследно ни для дракона, ни для его наездника. Но ни ящер, ни драконьер не обращали внимание на раны.

Я так и осталась стоять там, где меня ссадил с дракона фарриец, только ноги подогнулись, и я опустилась на прелую листву.

Дрейк Дайер не спеша складывал вещи и ковырялся в поклаже.

Я так и не могла отойти от пережитого, смотрела и не видела, слушала и не слышала. Потому и не заметила, как Дайер снял с себя тартан и постелил на кучу листьев.

А когда увидела приготовления, подлость драконьера выбила меня из колеи.

Я была для него всего лишь вещью, добытым трофеем. Конечно, желанным, как игрушка за стеклом для избалованного капризного ребенка.

Сначала он страстно ее желает, просит, ноет, добывает любыми средствами. Угрозами, подкупами, шантажом. А потом, получив, ломает. Жестоко препарирует, разбирая на части, чтобы найти внутри заветный ответ: как же его игрушка устроена, раз сама может закрывать глаза, стоит только уложить ее спать.

В моем случае фарриец пытался понять, почему я имела свою собственную волю, а не покорялась обстоятельствам, как все женщины в этом мире. И самый простой способ понять для него виделся в возможности переспать со мной, чтобы почувствовать и осознать, что я обычная женщина, ничем не отличающаяся от тех, кого он имел до этого.

Дорвавшийся до тайны эгоист тщательно вскрывает подопытную куклу, срывая с нее слой за слоем одежду, потом волосы.

Вот как сейчас драконьер раздевает меня. Нетерпеливо срывает тряпку за тряпкой, раздирает одежду чужого клана на мелкие кусочки, шепча при этом непонятные мне проклятья, и швыряет лоскуты прочь.

Под спиной я почувствовала колючий тартан, а на животе прикосновение обнаженного мужского тела, щекочущее мою кожу редкими волосками. Пребывая в прострации, я не видела, как драконьер раздевался.